Из мрака. Повесть. Елена Долгова

такие потом ушли пешком в Мемфис.

      – Где были пожарные киберы? Если это эпидемия, где медицинские бригады?

      – Ничего не осталось, – Райт покачал головой, прищурившись, оглядел пасмурный горизонт, белую муть ненастной зимы, а потом повернулся к Цилиану. – Свой рассказ про Цертуса я еще не закончил, и его финал получится для вас неприятным. Это существо добили на одиноком острове в заливе возле Порт-Калинуса. По одним сведениям – ментальным ударом, по другим – ракетным залпом. В день гибели Цертус активировал устройство, к моменту удара оно проработало уже несколько часов. Результатом стала прижизненная трансмутация всех, кто оказался в радиусе действия – охраны Вэнса, самого Вэнса, прислуги на вилле, прикомандированных офицеров Департамента…

      – В чем она заключалась?

      – В мучительном и медленном приобретении способностей псионика. Некоторые не выжили. Другие сошли с ума. Третьи стали такими же, как я. Иронично, правда? Первым заразился Вэнс – тот самый человек, с подачи которого нас травили как зверей и гоняли по всей Конфедерации… Как распространяется трансмутация, никто толком не знает, похоже на эпидемию, но возбудителя нет. До Мемфиса поветрие доползло лишь через два года, но болели целыми поселками, да и сейчас продолжают. Пожарные киберы никто не ремонтировал. Людям в состоянии постоянной ментальной лихорадки на все плевать.

      – А что Департамент Обзора?

      – Заразились, как и все.

      – Псионики?

      – Переболели чуть полегче, у некоторых изменились способности.

      – Иммунитет возможен?

      – Говорят, да, но крайне редок.

      Август замолчал. Цилиан задумался, вдыхая морозный воздух. Ветер забирался под куртку, пытался сорвать с головы капюшон.

      – Это хаос.

      – Точно.

      – Катастрофа и распад.

      – Да.

      – Армия и полиция еще дееспособны?

      – Только в столице и там, где трансмутация уже прошла. В Мемфисе разгул криминала, разнородные банды новоявленных сенсов делят территорию. Граница с Арбелом перекрыта, туда никого не пускают. Деваться некуда, есть почти нечего, жизнь не стоит ни гроша, на побег у больных нет сил.

      – А вы продолжаете здесь оставаться.

      – Да, потому что должен. Всем не поможешь, но хоть кому-то можно помочь. Олви, Стэвик, Марис того же самого мнения. Филу некуда идти, он сирота.

      – А я-то думал, что вы изменились, Далькроз, но, похоже, не очень. Все такой же идеалист-одиночка.

      – Не Далькроз я – Райт.

      – Ну, пускай Райт, и что это меняет? Одиночка проигрывает, я убедился в этом на собственной шкуре.

      – Если бы не наша маленькая команда одиночек, ваша шкура там и мокла бы в дьюаре. Еще полгода, и охладитель бы испарился, а дальше – смерть без возврата. Кто бы вас туда ни засунул, идеалистом он точно не был, и вашу жизнь не сохранял, а прекратил.

      Заметно было, что Август разозлился. Он стащил рукавицу и вытер застывшую на верхней губе кровь.