Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов. Дмитрий Костюкевич

делиться с остальными крупой своего прошлого.

      Брод сидит в комнате с погашенными видеоустройствами и иногда говорил. Иногда слушал.

      Капитан Реккед. Полковник Рум. Руководитель паломнической группы Анква Дрю, женщина с медными волосами.

      И сержант Клай – в углу. Его глаза – рука на плече Брода. Поддерживающая, ждущая вечера и бесед тет-а-тет в каюте землянина.

      Обрывки разговоров. Клочки дней.

      – Я покинул Землю при первой возможности. Отправился с группой по установке демо-Портала…

      – Это ведь было давно. Век с мелочью назад по стандартному времяисчислению. Вы знаете?

      – Я не считал.

      Трап языком падает с потолка. Ещё одна тень – новый слушатель. Над козырьком смотровой площадки в чёрный атлас впаяны звёзды.

      – Сколько раз вы подвергались криоконсервации?

      – Два. Или три… Три… на Радиусе-Нью всех заморозили во время бунта. Девяносто процентов погибло из-за внутриклеточного льда.

      – Вы были на рудниках?

      – Получается так.

      – Зачем?

      – Чтобы где-то быть…

      *

      Скачок в научно-техническом развитии полуторавековой давности изменил не только структуры вокруг человека, но и самого человека. Преобразование в постчеловека стало привлекать всё большие массы, не стеснённые финансами и не страшащиеся на тот момент значительного риска при мехимплантации и допрограммировании. А потом пошло-поехало.

      Кибриды, киборги и биотехи на 2245 год составляли сорок три процента всего населения старушки Земли, которая уже успела обзавестись детьми и внучатами в других Солнечных системах.

      В некоторых городах человеку невозможно было снять даже номер с обычной кроватью и капсульной ванной: ежи розеток, грозди кабелей под нейрошунты, жилы оптических каналов, стационар ингаляционной продувки механизмов, терминалы подключения к инфоблокам Интерспейса и аккумуляторные спальные стояки – таков усреднённый облик жилья постчеловека.

      Байройт-Финстернис был городком старого образца, «людским», как выражалась Бобо. А его северная окраина и вовсе напоминала коттеджную застройку конца XX – начала XXI веков. Одно- и двухэтажные домики с удобствами, от которых любой биотех пришёл бы в ужас и устроил себе короткое замыкание. Зелёным насаждениям вдоль улиц и за пределами посёлка позавидовал бы и заповедный Царь-Лес. А как величественна и своенравна была река Майн. Только виадук транспортной линии, ведущей прямо к промышленному комплексу «НОЛЬинк.», посягал на отшельничью красоту этой зоны.

      Брод пользовался стареньким турбоциклом на магнитной подушке.

      В тот день он несётся домой, как безумный, но его опережают: время, смерть.

      *

      Трюм «Ртути» ждёт. Контейнеры с молитвословами и церковными записками «О здравии» и «О упокоении». Но больше всего – корзин с бумажными огрызками и пластиковыми сиротами. На них пощёчины слов: просьбы и призывы, поклоны и слёзы. Адресаты: не миры с затасканным христианством,