Колебания. Анастасия Романовна Алейникова

лето, не закончилось вместе с ним, а лишь уступило немного места необходимой новизне.

      Свобода между Алексеем и Лизой ничем не нарушалась; по-прежнему их связывало глубинное взаимопонимание, не требующее слов, и одинаковое отношение к миру и людям. Каждый волен был делать всё, что желал, и оба счастливы были так жить. Они виделись в выходные и изредка в будние, и вместе им было наиболее комфортно сбегать – каждому от своей реальности. Никто никого не учил, не направлял и не пытался исправить. И не задумывались они даже о том, скоро ли что-то разведет их в разные стороны и направит к чему-то новому. Время шло своим чередом, и они радовались тому, что есть, сиюминутному настоящему, незаметно понемногу срастаясь с этим, привыкая, соединяясь в своей внутренней свободе и легкости уже навсегда – и совершенно, с наивностью ребенка о том не подозревая.

      Алексей занимался тем, что целыми днями, пока его мать работала, проводил время в компании Гуся, Шамана или Ведра – в различных их комбинациях, – и в свободные от веселья минуты предавался воспоминаниям и бессильным сожалениям обо всех упущенных им возможностях, которые еще несколько лет назад предоставляла жизнь. Он мог и окончить колледж, и – при желании, приложив усилия – после колледжа поступить на вышку. Мог и не поступать – а с дипломом о среднем профессиональном образовании устроиться на работу не самую отвратительную. Теперь же всё, что ему оставалось, это покрытый пятнами старый диван в комнатушке на окраине Москвы и – огромный выбор вакансий. Промоутер, грузчик, оператор колл-центра, официант, уборщик, охранник, продавец, продавец-консультант, строитель… Согласно тысячам объявлений на всевозможных сайтах, рынок труда нуждался именно в Алексее, молодом, активном и коммуникабельном. Учитывая то, что он также был «энергичным, ответственным и готовым к дальнейшему обучению и совершенствованию», можно было заключить без сомнений, что, воздерживаясь от составления и рассылки резюме, Алескей поступал попросту бесчестно и даже жестоко по отношению к работодателям и всей российской бирже труда. Имей он к ним хоть каплю жалости или уважения, и его рука тут же потянулась бы к клавиатуре, и быстрые пальцы, забегав по ней, описали бы кандидата столь идеального, что телефон разорвался бы от звонков. Непростительным было и бездействие его матери, которая раньше срока упала духом и в захлестнувшем ее вдруг злом отчаянии поклялась более ни единым словом не напоминать Алексею о необходимости найти работу. Жили они вдвоем, отец Алексея бросил их еще до рождения сына, и мать вырастила его одна. Удивительно, но во всем многотысячном, огромном городе даже и по прошествии времени не нашлось никого, кто захотел бы провести свою жизнь именно с ней. Так, в панельной высотке на самом краю Ховринского района, с сыном, беззаботно перешагнувшим уже тот возраст, когда детьми – случается, что – подаются какие-либо первые, хотя и призрачные еще, надежды, примирившись, казалось, в какой-то момент с целым мирозданием,