Дом, сотворённый из вторников. Сборник стихотворений. Александра Зайцева

почти распятого

      горького слова:

      Благословенны плачущие.

      Не могу.

      Я кровоточу.

      Я ведь по образу Твоему,

      значит, Ты падал, Отче?

      Ода не Джульеттам

      Сквозь прицел, сквозь прищур неприкаянных глаз

      Мы присвоили мир, упуская изъяны,

      То одежды Джульетты, то наряд Несмеяны,

      Примеряя, как делали это до нас.

      С неосознанной силой девчоночьих рук,

      Этих маленьких пальчиков, тонких запястий,

      Обнимали мальчишек, глупели от счастья,

      Подражали повадкам бывалых подруг.

      Чтоб однажды, войдя в зачарованный лес,

      Оказаться с коляской в желтеющем сквере.

      Это трудно понять, в это нужно поверить:

      Мы теперь не принцессы, а мамы принцесс.

      Зимнее

      Птицы опять не вернулись в срок,

      День через день, а зима всё злей.

      Дом мой не низок, не высок

      В нём больше нет друзей.

      Каждому полные руки дел,

      Мне же – полцарства и пол коня.

      Мир мой не чёрен и не бел,

      В нём больше нет меня.

      После выпускного бала

      Мы убираем серпантин

      И блёстки с грязного паркета.

      Прощай, семнадцатое лето,

      Ты больше нам не господин.

      Мы убираем серпантин.

      Нет больше Музы, только мусор,

      Мои пластмассовые бусы

      И ворох сорванных гардин.

      Мы убираем серпантин,

      Сгибаясь под бумажным грузом.

      О мышке

      Тихая серая мышка идет в магазин за картошкой,

      Мёрзлые лапки в карманах худого пальтишка.

      Ей бы спешить, дома злится голодная кошка,

      Мышка бредёт кое-как, у неё передышка.

      Мышка не ищет чудес, ей хватает витрин и неона,

      Грязного снега и шороха узких покрышек.

      Дальше не видно, мешают края капюшона,

      Дальше – излишки

      для тихих потерянных мышек.

      Белый бег по чёрному полю

      Уважаемые знатоки хмурятся,

      не хотят смотреть:

      а если там смерть?

      а если там голоса пилотов,

      сбивчивый хриплый шёпот?

      или мелкое крошево

      снежных помех

      и по нему как птичьи следы –

      СОС?

      или женщина, обязательно женщина

      где-то в хвосте

      задаёт вопрос,

      в сотый, наверное, раз:

      мы упадём?

      Знатоки молчат, скорбные в чёрных фраках,

      в чёрной комнате, глядя на чёрный ящик -

      он настоящий, Господи, настоящий!

      что в нём?

      Капитан поднимает руку

      и, не касаясь крышки,

      раскручивает юлу,

      оставляя «Ту»

      самому себе.

      знатоки теряют очки,

      самописцы пишут,

      пассажирам снится лошадка:

      белая заводная лошадка

      выходит на новый круг.

      самолёт выпускает шасси

      под мерный стук её ног

      и скользит по глянцевой полосе

      гладко.