Мы, боги. Бернар Вербер

Проснитесь, боже мой! Вы не поняли, что должно произойти?

      Никто не движется. Нужно сказать, что мы не очень довольны нашими человеческими сообществами. Только Люсьену Дюпре удалось добиться развития его человеческого стада. Ему одному есть что терять. Даже у моих людей из леса есть хронические проблемы со здоровьем, которые мне не удается решить. Дезинтерия… Хоть они и жуют листья, обладающие болеутоляющими свойствами, это ничего не меняет. Думаю, у них в воде слишком много амеб.

      Люсьен обращается к нам по очереди.

      – А ты, Руссо, и ты, Сент-Экзюпери, и ты, Мельес, и ты, Эдит Пиаф, Симона Синьоре… Эдмонд Уэллс, и ты, Рауль, и ты, Мишель, и ты, Мата Хари, и ты, Гюстав Эйфель… вы оставите целый мир умирать?

      Мы опускаем глаза. Никто не реагирует.

      – Очень хорошо. Я понял.

      Подавленный, Люсьен слезает со стола и идет к выходу.

      – Останься! – бросает Мэрилин Монро.

      – Мне больше не интересно быть богом-учеником, – говорит Люсьен, не оборачиваясь.

      – Ты можешь помогать людям. Может быть, не этим, но другим, которых нам предложат позднее, – шепчет ему Сара Бернар, когда он проходит рядом с ней.

      – Чтобы потом их убить? Хорошее дело. У меня та же власть, что и у животновода, выращивающего свиней для бойни.

      Люсьен отталкивает руки друзей, которые пытаются его задержать, и направляется к двери. Кронос не делает ни одного жеста, не произносит ни единого слова, чтобы ему помешать. Лишь после того, как бывший оптик выходит, он бормочет:

      – Бедный парень. Он не отдает себе отчета в том, что потерял. На каждом курсе бывают слишком чувствительные души, которые не выносят потрясения. В конце концов, чем раньше они уйдут, тем лучше. Есть еще нежные души, которые хотят выйти из игры? Они могут заявить о себе сейчас.

      Никакой реакции.

      Кронос отворачивается от двери.

      – Теперь наступает момент, который я люблю больше всего, – объявляет он.

      Он втягивает воздух, шумно выдыхает, сосредоточивается, как будто готовится попробовать вкусное блюдо.

      – Огонь!

      Прудон стреляет первым. Огромный айсберг откалывается от южного полюса и тает в мгновение ока. Другие ученики следуют его примеру. После некоторого колебания я настраиваю свой крест, вскидываю его и целюсь. Мы сперва удивляемся, видя, что когда стреляем здесь, это бьет там. Затем, как будто в исступлении, мы обрушиваемся на льды. Я осознаю, что получаю некоторое удовольствие от разрушения, возможно, большее, чем от созидания. Мы испытываем чувство мощи. Мы – боги.

      Таяние льдов привело к повышению уровня океана. Гигантские цунами обрушиваются на побережья, разрушают прибрежные деревни, затопляют земли, разбивают береговые утесы, поглощают долины, превращают вершины гор в острова, которые вскоре тоже скрываются под водой. Через несколько минут на всей планете не остается ни одного кусочка земли, который бы не был затоплен.

      Когда Кронос приказывает: «Прекратить огонь!», там, где были семь обширных континентов, теперь только один черный глухой океан, по