Под лепестком несущего винта. Книга вторая. Геннадий Федорович Ильин

характеристики винтокрылых машин ухудшались. Только поэтому тренировочные полёты в районе аэродрома устраивались в утренние часы. Вставали задолго до восхода солнца, и к десяти часам смена заканчивалась.

      Каждый вечер я писал жене любовные признания, рассказывал о своей жизни, о своеобразии и экзотике этой страны, расспрашивал о сыне и досадовал на то, что отсутствие жилья мешает нашей встрече.

      Дважды я посещал Бухару и был сражён великолепием минаретов, эмирского дворца с его знаменитым зинданом и неповторимым базаром. Я сравнивал его с тем, каким видел в киноленте «Насреддин в Бухаре», и наяву базар заметно выигрывал. От обилия овощей и фруктов, дынь и арбузов, абрикосов, персиков и винограда рябило в глазах. Бойкие зазывалы на весь свет расхваливали свой товар, чуть ли не за руку ловили потенциальных покупателей, предлагая за бесценок фруктовые шедевры. Гвалт стоял неимоверный, и в море людских голосов звонко вписывался перестук наковален уличных кузниц. Восточный базар – это не только место купли – продажи и обмена товарами. Это ещё и место встреч, свиданий и деловых отношений, место, где можно узнать свежие новости со всего Узбекистана и даже про отдельных лиц, живущих от Бухары за сотни и тысячи километров. В дни религиозных праздников сюда стекаются огромные толпы паломников, чтобы поклониться священной Бухаре, прикоснуться к её святыням, почерпнуть духовной энергии.

      Зиндан – внутренняя дворцовая тюрьма – расположен в трехметровой толщины стенах дворца. В случае осады удар будет нанесен, прежде всего, по узникам, догадался я. В глубине стен за массивными решётками виднелись искусно выполненные муляжи осуждённых, закованных в цепи. Ужасающие условия их обитания вызывали трепет перед жестокостью правителя. Рядом, на дворцовой площади, словно космические ракеты, уходили в небо стройные минареты, облицованные голубой плиткой. Удивительно, но за многие века цвет её под неистовыми лучами разъярённого солнца никак не изменился. Впечатление было такое, что минареты сдали в эксплуатацию только вчера.

      Я смотрел на неприступную твердыню эмира Бухарского и с трудом верил, что какие – то сорок лет назад его свергли революционные войска под командованием пролетарского полководца Михаила Фрунзе.

      Обо всём этом я подробно рассказывал жене, стараясь сгладить её вынужденное одиночество, и настойчиво «пробивал» квартиру у начальника политотдела Воспянского и жилищной комиссии.

      По обоюдному согласию со Светланой мы нарекли своего сына Сергеем.

      Между тем, вертолётный полк посетил корреспондент окружной газеты «Фрунзевец». Вполне понятно, что заражённый однажды военкоровским вирусом, не встретиться с ним я не мог. К сожалению, фамилию его я запамятовал, зато портрет журналиста даже теперь стоит перед моими глазами. Это был высокий майор с пронзительным, как у гипнотизёра, взглядом из – под кустистых белесых бровей, с квадратным боксёрским подбородком и большими пудовыми кулаками. Более всего он отвечал требованиям, предъявляемым молотобойцам, чем