Там, где тебя ждут. Мэгги О`Фаррелл

с тебя всю одежду и получу свое».

      Смущенно прочистив горло, я ответил:

      – Я тоже буду скучать по тебе, – естественно, думая, с каким нетерпением буду ждать того момента всю предстоящую неделю.

      – Ты ведь с удовольствием оправляешься в путешествие?

      – В Бруклин? – уточнил я как можно небрежнее, но тон все-таки получился слегка подавленный.

      – К твоему папе, – добавила она.

      – Ах, это будет славная встреча, – соврал я, затейливо повертев рукой. – Да. Э-э… пожалуй, все будет в порядке. И к тому же неделя пролетит быстро, верно?

      – Ну, – протягивает она, – мне думается, что он…

      Марита, очевидно, следила за дорогой, поскольку мы вдруг услышали ее излишне громкое восклицание:

      – Ворота! Маман, ворота!

      Я затормозил. Моя жена отстегнула ремень безопасности, открыла дверцу, вышла и захлопнула ее за собой, стерев ромбик дождевого марева с пассажирского окошка. Через мгновение она появилась в панораме ветрового стекла, удаляясь от машины. Это инициирует своеобразный довербальный синапс в малыше: неврология, видимо, говорит ему, что вид удаляющейся матери является дурной новостью, что она может не вернуться, что он будет оставлен здесь на погибель и что общество его рассеянного и лишь иногда появляющегося отца недостаточно для гарантии выживания (надо признать, у малыша верное понимание). Он издал отчаянный вой, взывая к материнским чувствам: аварийное прекращение миссии, требование немедленного возвращения.

      – Кэлвин, – повернувшись к мальчику, сказал я и, пользуясь случаем, убрал свою сигарету с приборной панели, – верь нам немножко, малыш.

      Моя жена выдвинула засов и открыла дорогу. Я выжал сцепление, надавил на газ, и машина проехала в ворота, тут же закрытые за нами женой.

      Должен пояснить, что между нашим домом и трассой находится дюжина ворот. Дюжина! И это первый из дюжины раз, когда ей придется вылезать из машины, открывать и закрыть эти чертовы засовы и возвращаться в машину. До шоссе всего полмили по прямой, но добираться туда чертовски долго. А если приходится ехать в одиночку, то это утомительное занятие, причем обычно оно проходит под дождем. Бывают случаи, когда мне нужно что-то в деревне – пакет молока, зубная паста или обычная поездка по хозяйственным нуждам, – и как только, поднимаясь с кресла, я осознаю, что мне придется открыть не меньше двадцати четырех ворот, сгоняв туда и обратно, то тут же опускаюсь обратно с мыслью: «Черт, да кому это надо каждый божий день чистить зубы?»

      Определение «уединенный» даже близко не описывает наш дом. Мы живем в одной из самых малонаселенных долин Ирландии, на высоте, которую обходят стороной даже овцы, не говоря уже о людях. Да, моя жена предпочла жить в высочайшем, самом удаленном уголке этой долины, достигаемом только тропами, проходящими через огороженные пастбища. Отсюда и ворота. И надо исполниться терпения и искреннего желания, чтобы добраться до наших владений.

      Дверца машины резко распахнулась, и моя жена вернулась на пассажирское