Вся эта эстрада. Елена Ивановна Назарова

чтобы ребята вновь почувствовали себя людьми. Неужели всякий раз я должен на пальцах объяснять тебе эти прописные истины!

      – Мне не нужно ничего объяснять, – вдруг заговорила Лили. – Я выступлю ради ребят. Не хочу, чтобы они думали, что я предаю их. Именно это вы пытаетесь внушить им, ведь так? Сегодня и завтра я сделаю все, но потом можете обо мне забыть, Леонид Альбертович.

      – Прекрасно, – зааплодировал Альбертович. – Браво! Я с великим удовольствием забуду о тебе.

      Тогда руководитель не воспринял серьезно слова Лили Загорской, а когда она, выписавшись из больницы, пришла к нему и повторила, что уходит из ансамбля, опешил. Прошло достаточно времени, все, кажется, улеглось, ребята исправно навещали девушку в больнице, и сам Альбертович частенько захаживал, рассказывая обо всех новостях и планах. И вдруг такое!..

      А Лили решилась. Она бросила все, и вот теперь стояла на перроне в солнечной Одессе, к которой, как уже упоминалось, особо теплых чувств не питала. Вокруг нее суетились люди, но она их не замечала – она думала о том, что ждет ее в этом городе, в этой новой жизни. И, погруженная в свои мысли, медленно побрела к остановке пригородных автобусов.

      -2-

      Когда Лили покидала столицу, шел противный дождь, а порывы леденящего ветра пронизывали до нитки всех несчастных, оказавшихся в такую непогоду на улице. Впрочем, вся весна в Москве и области была весьма скупа на тепло и солнце и щедра на дождь и слякоть. Одессу же, судя по всему, она ничем не обидела: солнце здесь светило во всю свою мощь, а воздух оставался раскаленным даже в вечерние часы.

      Дом, в котором жила мать Лили, стоял почти у самого моря, скрытый от любопытных глаз кустами сирени и причудливыми южными деревьями, названия которых Лили никак не могла запомнить, но хорошо знала, что они цветут почти все лето какими-то красноватыми, похожими на колючки, цветами.

      Этим вечером бывшая вдова Загорская и отставной капитан развлекали себя игрой в карты на открытой веранде. Гостей они не ждали и были удивлены, услышав настойчивый собачий лай у ворот.

      – Кажется, кто-то пришел, – зевнул капитан и нехотя поднялся. – Надо посмотреть, а то бедный Шархан с цепи сорвется. Я мигом. Жаль пса.

      И он проворно сбежал по ступенькам, направившись по асфальтовой дорожке к калитке. Через несколько минут он бежал по этой же дорожке, выпучив глаза, и почти кричал:

      – Дорогая, ты не представляешь, кто там стоит! Приехала твоя дочь! Лили вернулась!

      – Что!? Кто вернулся? Лили?..

      Вид бывшей вдовы не выражал особой радости. На лице ее читалось крайнее недоумение.

      – Как вернулась? Приехала в гости и не предупредила!?.

      – Дорогая, успокойся! Она пока еще стоит за воротами со своими чемоданами. Мы же не можем держать ее там вечно. Я думал, ты пойдешь ее встречать.

      – Конечно, я иду. Разумеется! Это же моя дочь!

      За то время пока они собирались, Лили оставалась на улице, словно ждала милостыню. Шархан,