Три дня до небытия. Тим Пауэрс

прогнать даже воспоминание об источнике запаха, а потом уже, закупорив бутылку, спрятать ее под пальто у себя за спиной.

      Три года, с тех пор как Раскасс подобрал ее в лос-анджелесском покерном клубе, Шарлотта работала на Весперс, но до сих пор мало что знала об организации и ее истории.

      То, что они сейчас искали, было, по-видимому, изобретено в 1928 году, однако предполагалось, что Весперс охотился за тем же, только в других обличьях, уже не одно столетие. До двадцатого века, когда физика сделала рывок вперед, это считали колдовством – как, впрочем, и гипноз, трансмутацию элементов и экстрасенсорную перцепцию.

      По словам Раскасса, Весперс основали настоящие выжившие альбигойцы – лангедокские натурфилософы двенадцатого века, так напугавшие католическую церковь своими открытиями в области природы времени и так называемой «реинкарнации», что Папа Инокентий III приказал стереть всех их с лица земли. «Папа знал, что мы обрели истинный Святой Грааль», – сказал ей однажды Раскасс, кивнув на медные ручки секретера из черного дерева, установленного за водительским сиденьем, – они были изготовлены в форме чаши. – «Мы лишились его во время альбигойского крестового похода, когда Арнольд из Сито уничтожил в Каркассоне все наше имущество».

      Когда Шарлотта из вежливости высказала несколько осуждающих слов в адрес католической церкви, Раскасс пожал плечами.

      – Эйнштейн, повторно открыв его в 1928, тоже пытался утаить свою находку.

      В другой раз Раскасс рассказал ей, что в двадцатых годах Веспрес, называвшийся тогда Аненербе, сотрудничал с Адольфом Гитлером, который у них и позаимствовал свастику в качестве эмблемы; правда, Раскасс уточнил, что ядро группы вовсе не интересовалось бредовой расовой теорией нацистов, а рассчитывало просто добиться от гитлеровского правительства финансирования своих исследований. Кажется, сотрудничество не сложилось, и задолго до того, как Аненербе включили в состав СС, основная группа, прихватив архивы, покинула Германию, после чего приняла – или, возможно, вернула – название Весперс. Гольц уверял, что Весперс – это искаженное «Веспен», по-немецки – осы, но Шарлотте нравилось думать, что слово отсылает к французскому названию вечерней молитвы. Раскасс и сам был французом и, пожалуй, по возрасту мог успеть повоевать, но когда он вступил в Весперс, Шарлотте так и не удалось выяснить.

      Занимались они исследованием природы времени, и ее работу оплачивали из того же источника.

      Впрочем, «исследование», пожалуй, было не самым подходящим словом, разве что в исторически-детективном смысле; они не искали способа управлять временем, а разыскивали уже сделанные в этом направлении открытия, которые впоследствии были утеряны, утаены или засекречены.

      За эти три года на глазах у Шарлотты они обнаружили множество зацепок – подсказок, которые вели в частные европейские библиотеки, в необычные древние храмы Индии и Непала, в далекие руины среди ближневосточных пустынь – и каждый раз приводили в тупик. Овеянные слухами свитки и манускрипты оказывались давно