Пёс с золотыми зубами. Сборник. Сергей Прокофьевич Пылёв

каким меня фельдшер Ружен-

      цев обучил, показывал. Я их сотни две знал. Спичечный коробок

      словно сам собой поднимался у меня по руке. Носовой платок то

      становился на угол, то ложился плашмя на стол. Монета провали-

      валась сквозь стол в кружку.

      Между прочим, как-то ещё до лагерей эти фокусы даже подвели

      меня. Мы тогда с Маринкой стояли на квартире. В один из вече-

      ров я под настроение кое-что из них показал хозяину с хозяйкой.

      Сам глядел на меня с восхищением, а вот жена – подозрительно.

      И вдруг тихо так говорит:

      – Ты, Алёшка, колдун! Я тебя боюсь… Ты не обижайся, но, пожа-

      луйста, ищи для себя другую квартиру…

      И ушла ночевать к соседям.

      На другой день мы с женой съехали.

      …Осенью тридцать восьмого я впервые получил от Маринки

      письмо и фото (его вскоре украли: Маринка у меня красивая).

      К этому времени начальника Управления Мовсесяна сменил

      Белоцерковский, а Белоцерковского – Шубин. Через месяц

      и его арестовали вместе с женой. Я видел, как их водили на до-

      прос: лица перекошенные, лилово-синие, икры ног отёчно рас-

      пухли, так что голенища сапог разрезаны чуть ли не до самых

      каблуков.

      После Шубина наше Управление возглавил Жданов. И сразу же

      посадил лагерников на тощую баланду, чтобы его за экономию вы-

      сокое начальство отметило.

      Однажды вызвал меня, сунул два больших куска мамонтово-

      го бивня и велел выточить шахматы. За работу пообещал восемь

      красненьких тридцаток, масло, сахар, консервы и две бутылки

      спирта. Божеская цена! И было ясно – не обманет. Одно только ус-

      ловие поставил: никому ничего не говорить и продукты в зону не

      заносить.

      Но словно сорвалось что-то у меня в душе. Ты никто и звать тебя

      никем. Такой же, как я. Как все мы тут. Даже стреляют вас чаще. Но

      почему ты барином передо мной стоишь, щёки надуваешь? Наш

      Руженцев не в пример тебе был родовитый дворянин, а и то во

      мне человека видел, учил грамоте, физике, задачки геометриче-

      ские решать.

      – Насчёт шахмат не смогу… Руки уже не те стали… – глухо выдох-

      нул я. – И не просите!

      – Скотина неблагодарная… – сдержанно сказал Жданов. – Ну, Да-

      нильченко, считай, отхавался ты и чёрного, и белого!

      На следующий день я уже не был электриком. После развода

      меня под конвоем отправили загружать углём баржи. Здесь ко

      мне придрались, что на телогрейке нет пуговицы, а вечером на

      проходной мне дали прочитать наскоро состряпанный приказ:

      «За демонстративное появление в неположенном виде водво-

      рить в штрафной изолятор сроком на пять суток с выводом на

      работы».

      После ужина за мной в столовую пришёл дежурный, чтобы отве-

      сти ночевать в холодный «шизо».

      – Пока не поговорю с начальником лагеря – никуда не пойду! –

      упёрся я, вдруг