50 оттенков черно-белого, или Исповедь физрука. Петрович Петрович

головой думай: если не посадят, то работы я лишусь точно.

      – Если позовут, то       приедут человек пять, это красно-синие, – робко добавила Юля.

      Мы шли быстро, та троица не пыталась нас догнать. Выглядели мы внушающе, и они понимали, что ловить им нечего в случае драки.

      – Такси! Едем, быстро. – Слава заметил желтую на другой стороне дороги.

      Мы спустились в переход, по которому пробежались, и быстро сели в машину.

      – Едем, быстрей! – сказал Саня водителю; это выглядело, будто мы преступники и похищаем молодую девушку.

      Машина отъехала, а из перехода только выходили наши преследователи. По губам одного из них я прочитал: «Блядь, сука!» Водитель, чурка, посматривал в зеркало заднего вида и пытался понять ситуацию. Юля сидела напуганная между Славой и Сашей. Всю дорогу мы молчали. Доехали до юлиного дома. Я вышел и довел ее до подъезда. Я не знал, что сказать. Думал о том, что уже завтра по школе поползут разные слухи. Потом на это наслоятся разные фантазии, а в итоге до директора дойдет информация, что я в пьяном угаре избил друзей своей ученицы и увез ее домой, попутно насилуя официантку за рулем.

      – Спасибо, Дмитрий Николаич, и извините… – Юля взглянула на меня милыми напуганными глазками.

      – Ага… Только, пожалуйста, в школе не рассказывай никому.

      – Конечно, хорошо.

      – И с этими придурками лучше больше не видеться.

      – Они просто напились, идиоты. Они хорошие, просто…

      – Просто идиоты.

      – Да, наверное. – Юля улыбнулась.

      – Ладно, иди скорей, мы поехали.

      – Да, до свидания.

      Решили, что лучше, чтобы таксист развез нас каждого до своего подъезда. Славик решил завести разговор:

      – Эх, жаль «Лацио» сегодня не повезло.

      – Ага. – На этом разговор был окончен.

      Разбавил напряжение только Саня, который написал в наш общий чат Ватсап: «Смотрите, нас везет брат Самедова, а в багажнике у него арбузы!» После чего мы минут пять пытались сдержать смех, из-за чего я просто плакал с красной рожей.

      Затишье после бури

      Долбанный будильник! Как я его ненавижу! Запомни, ни в коем случае не ставь на будильник свои любимые мелодии, иначе ты их возненавидишь. У меня обычная пиликалка. Бесит. Помню, давно был у меня телефон, «Сони-Эрикссон». Первый мой с цветным дисплеем. Очень нравился. У него был удобный диктофон. Я записывал песни с радио, и потом звучание было очень хорошим. У него было мало памяти. Если закачивать в него песню с компа, то помещались всего две. А если записывать припевы на диктофон, то хватало на много.

      С утра я обычно съедал какую-нибудь кашу и булку с чаем. Аппетита не было. Заварил кофе покрепче. У меня куча подаренного кофе. 23 февраля, Новый год, День учителя – с каждого праздника мне выпадало по несколько упаковок чая или кофе. К сожалению, очень нищебродского, но ничего, сойдет. Утро начинается не с кофе, а с ненависти. Ненависти к будильнику, ненависти к серому виду в окне, ненависти к тому, что тебе надо на работу, которая заебала, ненависти к своему отражению. Сука, я поправляюсь!