Комбинация Лаврова. Роман Казимирский

расположение, а он, тем временем, возможно, твой кошелек вытаскивает. Или наоборот. Скривился – а у него всего лишь газы. Может быть? Может. К чему это? К чему?!

      Санитары завели Марка в его комнату и усадили на кровать. Взглянув на Пукана, который с удивлением рассматривал своего соседа, пребывавшего в состоянии прострации, один из них пригрозил ему пальцем, и тот тут же сделал вид, что занят разглядыванием бородавки на своей ладони. Смерив его подозрительным взглядом, медработник поставил перед Марком пару новых тапок, завернутых в целлофан, и поспешил за своим коллегой. Наконец, когда сотрудники клиники вышли и закрыли за собой дверь, толстяк на полусогнутых ногах подкрался к Марку и, протянув руку, трижды тронул его на плечо:

      – Раз, два, три?

      Не заметив никакой реакции, он с задумчивым видом почесал затылок, после чего вернулся на свое место и стал терпеливо ждать, когда напарник придет в себя. Тем временем в голове Марка творился настоящий апокалипсис. Он чувствовал, что ответ на вопрос, который он все никак не мог сформулировать, находится прямо перед ним, но у него все не получалось ухватить его за хвост. Скользкий, как слизняк, он постоянно терялся, и мужчине приходилось снова искать его в куче мусора, которым была забита его черепная коробка.

      – Морской конек, – говорил ему Лысый, когда им удавалось остаться наедине. – Красивый. Любишь морских коньков?

      – Нет, не люблю, – качал головой Марк.

      – Если не любишь их, значит, никогда не видел. Только на картинках, верно? Не может быть, чтобы кто-то, кто хоть раз наблюдал за ним, остался бы равнодушным. А самолеты? Любишь самолеты?

      – Не люблю.

      – Вот, видишь, как все просто. Морских коньков и самолеты ты не любишь, это уже что-то. А компьютеры?

      – Фу.

      – Великолепно. А что насчет бумаги? Любишь бумагу?

      – Бумагу люблю.

      – Писать? Или читать? Или просто смотреть?

      – Не знаю. Наверное, больше писать. Надо попробовать.

      – Очень хорошо. Дам тебе карандаш и ручку – что возьмешь?

      – Ручку, конечно. Зачем мне карандаш? Только нужно две.

      – Почему именно две?

      – Ну, как же. Одна синяя, другая красная.

      Раз, два, три. Марк открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на Пукана, который, не вытерпев, снова подошел к нему и теперь тыкал соседа пальцем.

      – Прекрати.

      – Сейчас, сейчас, – толстяк торопливо закончил отбивать какое-то число, как человек, которому необходимо было выговориться, и только после этого с улыбкой выпрямился. – Тебя что, опять пытали?

      – Нет, с чего ты взял?

      – Вернулся не в себе.

      – Может быть, распылили что-нибудь в воздухе. Прикосновение, укол зонтиком, кофе… Хотя, нет, я не пил ничего. Гипноз, может быть. Да мало ли что. Ответь лучше, что ты им сказал.

      – Я? – испугался Пукан. – Ничего, честное слово! Я даже не виделся ни с кем.

      – Значит, все еще впереди. Вот видишь, как хорошо, что ты