Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть четвертая. Александр Дюма

продолжалась эта жестокая борьба страстей, разыгравшихся под кровом королевского дворца, с одним из наших героев, которым меньше всего следовало бы пренебрегать, в обществе перестали считаться. Он был забыт и очень несчастен.

      Действительно, д’Артаньян, которого нужно назвать по имени, чтобы вспомнить о его существовании, – д’Артаньян не имел решительно ничего общего с этим блестящим и легкомысленным обществом. Пробыв с королем два дня в Фонтенбло, посмотрев пасторали и героико-комические маскарады своего повелителя, мушкетер почувствовал, что это не может наполнить его жизнь.

      Он был окружен людьми, которые поминутно обращались к нему:

      – Как, по-вашему, идет мне этот костюм, господин д’Артаньян?

      А он отвечал спокойно и насмешливо:

      – По-моему, вы разряжены, как самая красивая обезьяна на Сен-Лоранской ярмарке.

      Это был обычный комплимент д’Артаньяна. Волей-неволей задавшему вопрос приходилось довольствоваться им.

      Когда же его спрашивали:

      – Как вы оденетесь сегодня вечером, господин д’Артаньян?

      Он отвечал:

      – Наоборот, я разденусь.

      И все хохотали, даже дамы.

      Но, проведя таким образом два дня, мушкетер увидел, что в замке не происходит ничего серьезного и что король совершенно забыл или, по крайней мере, делал вид, что совершенно забыл и Париж, и Сен-Манде, и Бель-Иль; что Кольбер размышлял только об иллюминациях и фейерверках, что дамам предстояло, по крайней мере, еще целый месяц строить глазки и отвечать на нежные взоры.

      И д’Артаньян попросил у короля отпуск по семейным делам.

      Д’Артаньян обратился к королю с этой просьбой, когда Людовик ложился спать, утомленный танцами.

      – Вы хотите меня покинуть, господин д’Артаньян? – с удивлением спросил он.

      Людовик XIV никак не мог понять, чтобы кто-нибудь, имея счастье лицезреть его, был в силах расстаться с ним.

      – Государь, – сказал д’Артаньян, – я уезжаю, потому что я вам не нужен. Ах, если бы я мог поддерживать вас во время танцев, тогда другое дело.

      – Но, дорогой д’Артаньян, – серьезно отвечал король, – кавалеров не поддерживают во время танцев.

      – Простите, – поклонился мушкетер, продолжая иронизировать, – право, я этого не знал.

      – Значит, вы не видели, как я танцую? – удивился король.

      – Видел, но я думал, что с каждым днем танцы будут исполняться все с большим жаром. Я ошибся; тем более мне здесь нечего делать. Государь, повторяю, я вам не нужен. Кроме того, если я понадоблюсь, ваше величество знаете, где меня найти.

      – Хорошо, – согласился король. И дал ему отпуск.

      Поэтому мы не станем искать д’Артаньяна в Фонтенбло. Это было бы бесполезно. Но, с позволения читателей, поедем прямо на Ломбардскую улицу, в лавку под вывеской «Золотой пестик», к нашему почтенному приятелю Планше.

      Восемь часов вечера, жарко, открыто одно-единственное окно в комнате на антресолях. Ноздри мушкетера щекочет запах пряностей, смешанный с менее экзотическим,