Дар. Горькие травы. Книга 3. Екатерина Белецкая

и Фэба есть еще масса народу. Кто-нибудь да согласится.

      – А если нет?

      – Ну что ты заладила – «а если, а если»? – рассердился Скрипач. – Понятное дело, что восторга они от этого не испытают. Но у меня другого выхода нет.

      – Рыжий, если серьезно – зачем? – Берта нахмурилась. – Ты ведь отлично понимаешь, что не согласятся, и что это бессмысленно.

      – Да? – Скрипач улыбнулся. – Бессмысленно? Хотя бы попробовать определить его в место с человеческими условиями – бессмысленно? Здорово. От Томанова набралась?

      – Вот что, – Берта разозлилась. – Во-первых, ешь. Ешь, сказала! Во-вторых, пока ты ешь, я на пальцах объясню тебе, доктору, почему они ни на какие переводы не согласятся…

      – Не надо ничего объяснять, я и так всё знаю, – Скрипач, наконец, взял в руки коробку и запустил ложку в контейнер. – Скажут, что начали работу здесь, что блоки регенерации работают здесь, что по договору эндопротезы пойдут в «Поля», и так далее.

      – И что ты собираешься им на это возразить? – прищурилась Берта.

      – Да ничего. Я просто перережу себе горло у них на глазах, если они откажутся, – спокойно ответил Скрипач, продолжая ковыряться в отделении с овощами. – Это не угроза и не детский сад, Бертик. Ты меня знаешь. Я – товарищ последовательный. Сказал, значит, сделаю.

      – Идиот, – емко констатировала Берта. – Спасибо тебе большое. Чтобы вместо одного у меня было два инвалида, да? Ты этого хочешь добиться?

      – Нет, не этого, – отрицательно покачал головой Скрипач. Подцепил кусочек желе, отправил в рот. – Я хочу добиться перевода. Во что бы то ни стало. Хочу добиться нормальной палаты, а не клетушки размером со спичечный коробок. И не надо меня шантажировать, пожалуйста.

      – Это не я, это ты шантажируешь. Причем почему-то меня, – заметила Берта. – Я-то тебе что сделала?

      – Охотно объясню. Во-первых, ты молчала.

      – О том, какие условия в Бурденко?

      – Да. Во-вторых, ты сейчас почему-то на их стороне, а не на моей.

      – Ты сам всё отлично понимаешь, и…

      – И чего? Бертик, как хочешь. Вот ей Богу, как хочешь, но я буду делать то, что считаю нужным, а не то, что диктует какой-то придурошный здравый смысл. Замазку будешь?

      – Чего буду? – не поняла Берта.

      – Замазку, – рыжий ткнул ложкой в отделение с пастой. – Мы её в «Вереске» так называли. Она вкусная и калорийная просто до ужаса. Ешь, маленькая. Поправляться тебе действительно надо.

      – Сил моих на тебя нету, – пожаловалась Берта. Отобрала у Скрипача ложку. – Ты ведь понимаешь, что впустую потратишь время.

      – Не-а, не понимаю, – безмятежно отозвался Скрипач. – Или – или. Или Ит окажется в Бурденко, или я наложу на себя руки.

      – А ты Ита спросить не хочешь?

      – Нет, не хочу. Потому что знаю, что он ответит. Что ему всё равно. Ну так вот, маленькая. Ему, может, и всё равно. Мне нет. А теперь доедай замазку, и пошли искать воду. На пару чашек чая эта коробочка еще вполне способна. Заряда точно