Полдень войны. Игорь Дихтер

После чего взял чемодан, ухмыльнулся, и молча пошёл прочь.

      Данила так увлёкся изучением этого тюбика, что и думать забыл о мужчине, который оглянулся на него.

      Воровато осмотревшись, парень поспешно спрятал клей в карман, и кинулся домой.

      Гололёд был страшный, это мешало быстрой ходьбе. Да и маковой росинки вторые сутки во рту не было, оттого хотелось просто лечь и уснуть. Но вот беда: от голода и сон не шёл.

      Семья Волконских жила в доме номер 16 на Таллинской улице.

      Когда-то это было очень красивое место: в большой двор сбегались дети со всей округи, ибо на его территории находилось много различных качелей и горок.

      Сейчас же двор пустовал, тихо спал под снежной шапкой. Иногда казалось, что он и вовсе умер вместе со многими ленинградцами, когда-то приходившими к нему.

      Думать об этом было странно, но Данила не мог выбросить подобное из головы, приближаясь к помпезному дому с широкой большой аркой.

      Было невозможно тихо. Пустые глазницы окон печально таращились на него, а за их стёклами умирали люди.

      Придерживаясь за перила, Волконский медленно поднимался на четвёртый этаж. Почти все двери соседских квартир были распахнуты, но Данила старался не задерживаться ни на одной взглядом.

      Он боялся увидеть знакомых людей совсем другими, резко изменившимися за всё это жуткое время.

      Когда он вошёл в свою квартиру, то поспешил закрыть дверь на щеколду.

      – Пришёл! Я ждал тебя! – шепелявя, пятилетний Вася крепко обнял старшего брата за ноги.

      Данила погладил того по лысой голове, стянул пальто, шапку и валенки. А после вытащил из кармана тюбик клея.

      – Скоро будет немного еды. Как там отец? – тихо спросил Волконский, медленно идя по ледяному полу в сторону кухни.

      – Стонал он долго, а потом уснул. Спит до сих пор, – Вася уселся за обеденный стол, с интересом наблюдая за тем, как Даня возится с кастрюлей. Выглядел он даже немного счастливым, но нельзя было не заметить алых болячек, россыпью покрывающих всё его тело.

      Василий и без того родился очень слабым, недоношенным.

      Мать его, Лилия Ивановна, не так уж и хотела иметь дитя. Просто «так получилось».

      Зато Николай Григорьевич был безмерно рад маленькому сыну. Ведь это была его новая надежда, его горизонты, его смысл жизни.

      На Лилию он не сердился. Та всегда ставила карьеру выше семьи, потому быстро сбежала, когда у Николая начались проблемы с чекистами.

      О ней Данила почти никогда не вспоминал. А уж тем более в столь трудное время. Сейчас имели значение только отец и брат. Остальное вторично.

      Сделав небольшое количество киселя из клея, Данила разлил его по кружкам. Одну поставил перед Васькой, который тут же обхватил её обеими ладонями, а со второй пошёл в комнату отца.

      Тот лежал на диване, прикрытый старым пледом. Лицо бледнее, чем у призрака. В какой-то момент Дане стало страшно: вдруг умер?

      Он в неком ужасе сжал плечо отца и потряс его.

      Тот