Что я натворила?. Аманда Проуз

были поджаты, а взгляд постоянно метался между ее дочерью и часами на стене. Всем своим существом мать Джо-Джо прямо-таки излучала неодобрение и разочарование.

      Кейт окинула взглядом остальные столы.

      «Ну где же вы, где вы?»

      И увидела знакомое лицо. Это была Наташа, преподаватель живописи в Маунтбрайерз и единственная подруга Кейт. Женщина широко улыбнулась, пытаясь спрятать свое разочарование. Ее дети так и не приехали.

      Наташа чистила свои восхитительные ногти, а потом стала крутить бусы на браслетике, чтобы те выглядели лучше всего. Она осматривалась вокруг, как будто пришла на свидание в кофейню посреди жаркого лета, а не навещала подругу в тюрьме. Наташа выглядела так, словно только что вышла из какого-нибудь ресторанчика на набережной Сен-Тропе. Кожа ее была бронзовой от свежего загара. Ее непослушные волосы, отросшие до плеч, еле-еле удерживали несколько серебряных заколок, усыпанных стразами. На Наташе был прозрачный топ, поверх которого она надела жилетку, а завершала образ юбка из разноцветных лоскутов. Кейт знала – не тот Наташа человек, чтобы одеться неброско, даже в такой ситуации.

      Кейт села напротив подруги и на мгновение подумала, что разговор начать, должно быть, будет трудно. Но Наташа и глазом не моргнула, как будто с тех пор, как они в последний раз видели друг друга, прошло всего несколько минут. Она затараторила:

      – Однажды, когда мне было двенадцать, я стащила из супермаркета бутылку «Panda Pop». Но так перепугалась, что с воровством отныне завязала навсегда. Я была жуткой трусихой, если вечером кто-нибудь стучал в дверь, я думала, что это за мной пришли из полиции! Пряталась под одеялом, ждала, пока не уйдут.

      Кейт покачала головой, пытаясь понять, к чему Наташа ведет.

      – Это скорее было чем-то вроде игры, и я сразу поняла – не мое это, совершенно. А еще я однажды тайком заглянула в твою записную книжку – ты ее забыла на столе в кухне Маунтбрайерз. Прочитала список хозяйственных работ, где все мне показалось довольно прозаичным, и заметила цветочек, который ты нарисовала на полях – ужасный рисунок, совсем неправильная перспектива. Помню, я еще тогда подумала: «Господи, надеюсь, что все это просто шифр для чего-то необычного и захватывающего – разве может быть чья-либо жизнь настолько скучной!» И, наконец, – барабанная дробь – я влюбилась в нашего капеллана Кэттермола. Думается, вообразила себе историю запретной любви а-ля «Поющие в терновнике», о парне, мятущемся между долгом священника и своими чувствами ко мне.

      Приподняв одну из своих изящно изогнутых бровей, Наташа одарила Кейт озорной усмешкой:

      – Так вот. Кейт, я должна тебе кое в чем признаться; я не говорила тебе об этом раньше, но, вероятно, должна была бы, зная, что ты не станешь судить меня и что останешься моей подругой, несмотря ни на что. Теперь твоя очередь!

      Кейт рассмеялась так сильно, что в уголках ее глаз выступили слезы.

      – О, Таш, я ведь никогда никому не рассказывала. Просто не могла.

      – Шучу, дорогая. Можешь не