Золотой саркофаг. Ференц Мора

кореньями, выкапывают их из земли пальцами, а мыться считают великим грехом?

      – Они самые. Так вот… твой друг прожил среди них десять лет. А потом антиохийские безбожники пригласили его сюда епископом.

      – Будет интересно побеседовать с ним.

      – Остерегись, Бион! Окунет он тебя в Оронт, а наши боги не простят этого.

      – Не беспокойся, – улыбнулся математик, – я столкуюсь с любым богом. А тебе, мой друг, такая опасность в самом деле грозит.

      – Почему же?

      – Очень уж ты, Лактанций, ополчился на этих, как ты выражаешься, безбожников. Как бы ты и сам не стал ярым христианином!

      Кивнув на прощанье Нонну, они, балагуря, пошли вверх по лестнице. А тот не мог сделать и шага, пока ученики не достали ему ремешок для сандалии: старый лопнул, когда нотарию пришлось встать на цыпочки, чтоб оградить авторитет его величества.

      Два ученых беседовали, как это было принято, то и дело останавливаясь и не обращая внимания на то, что делается вокруг.

      – Ты окончил свою речь? – спросил математик ритора.

      – Три раза переписал, собираюсь переделывать заново. И зачем только поручили мне приветствовать августов? По- моему, это прямая обязанность наместника или, на худой конец, кого-нибудь из консуляров.

      – Не скромничай, Лактанций! Всем известно твое искусство. Оно – образец для грядущих поколений!

      – Нет, Бион! Дело совсем не в этом. Я неплохой оратор, когда могу сам избрать тему. Но сейчас я должен говорить не о том, какую надгробную речь произнес бы Александр Великий на похоронах Дария или какими словами Тит воодушевил бы легионы на штурм иудейской столицы, а о событиях современности. Это не искусство! Во всяком случае, задача не по мне и не для моего таланта!

      – В этом отношении я за тебя спокоен, Лактанций: тебе и придется говорить не о том, что есть, а о том, что могло бы быть.

      Ритор нервно теребил кончик бородки.

      – Верно. Но я слыхал, что в Медиолане[25], на торжествах по поводу разгрома нашим Максимианом восстания галльских крестьян, когда оратор сравнил победителя с Ганнибалом[26], божественный триумфатор спросил: «А кто такой Ганнибал?»

      – Не беда, – пожал математик плечами. – Пусть тебя не тревожат подобные факты. Максимиан достаточно образован, чтобы задать такой вопрос лишь своему старшему евнуху вечером, после празднества. Я уверен, что он не перебивал оратора, а внимательно выслушал речь до конца и, конечно, как полагается, наградил его золотой цепью.

      На верхней ступени ритор вдруг схватился за голову.

      – Зачем я поднимался! Ведь мне с тобой не по пути.

      – Пойдем ко мне, Лактанций! У меня сегодня обед не менее роскошный, чем у самого властителя: сыр с оливками. Разница лишь в том, что, когда я выплевываю косточки, никто не подставляет мне золотого блюда. Пойдем?

      – Не могу. Я приглашен в другое место.

      – Почему же ты смутился? Клянусь головой императора, у тебя водятся какие-то тайны!

      – Ты будешь надо мной смеяться, – обернулся к нему ритор. – Меня позвал обедать Мнестор. Знаешь,

25

Медиолан – современный Милан.

26

Ганнибал (247 или 246–183 гг. до и. э.) – знаменитый карфагенский полководец. В ходе 2-й Пунической войны одержал ряд побед над римлянами, в том числе – при Каннах в 216 г.