Золотой саркофаг. Ференц Мора

он нотария.

      Нонн всей душой ненавидел всех, кто был хоть рангом выше, но благоразумная расчетливость заставляла его быть вежливым с теми, кто мог при нужде помочь. Хотя ни ритор, ни звездочет не занимали официальных должностей, они, несомненно, имели доступ к императору. Нонн же и не мечтал о таком счастье, и если сам не мог лицезреть властителя, то старался угодить тем, кто этой чести удостаивался.

      – Вот этот скот оскорбил Его Величество! – Нотарий с ненавистью указал на крестьянина.

      – Ты заблуждаешься, Нонн, – по профессиональной привычке возразил ритор. – Скот может оскорбить только скота, но не его величество.

      – Пусть он убирается отсюда, – вмешался математик. – Я вижу, ему уже заплатили.

      Но крестьянин, почуяв благоприятный оборот дела, облизал с усов дынный сок и захныкал:

      – Заплатили, а сколько я получил-то? Всего-навсего пять жалких силикв! Слезно молю вас, смилуйтесь! Дайте хоть динарий[19]!

      Математик, потрогав свой пояс, с улыбкой обратился к Лактанцию:

      – Я кошелек дома забыл.

      Ритор усмехнулся:

      – А у меня его и дома нету. Во всей империи не найти кошелька, который не был бы для меня велик!

      – Квинтипор! У тебя есть деньги? – крикнул Бион секретарю.

      Юноша, скача через три ступени, сбежал вниз и протянул математику кошелек. Тот, заглянув внутрь, от изумления присвистнул:

      – Клянусь Фортуной[20], это настоящий рог изобилия! У тебя тут мелочь, да и та – золотом, как у императора, мой мальчик!.. Что ж, хоть раз поглядим на счастливого человека!

      Он швырнул крестьянину золотую монетку.

      – И живо прочь отсюда! Не вздумай благодарить, а то лишишься золотого… и осла заодно!

      Крестьянин от удивления разинул рот и пролепетал заикаясь:

      – Неужто… золотой?

      Бедняге только от стариков довелось слышать, что были когда-то золотые деньги, а видеть он их не видел. В смутные времена, при ежедневном обесценивании денег, каждый, у кого было золото, старался его припрятать. Богачи переплавляли в слитки не только золотые, но и старые серебряные монеты. А потерявшие цену денежные знаки везли целыми мешками на рынок.

      – Ты ее понюхай! – засмеялся Бион.

      Крестьянин потер монету пальцами: не сотрется ли позолота, как стирается серебро с новых сестерциев. Попробовал и на зуб, потом, довольный, осклабился во весь рот:

      – Что вы! Мне без ослицы никак нельзя. Без нее меня и дома не признают. Мы с ней никогда не разлучаемся.

      И он потрепал животное по холке.

      Он сделал было несколько шагов в сторону, но ритор крикнул ему вдогонку:

      – Послушай! Ты – не христианин?

      Крестьянина этот вопрос явно задел:

      – Зачем обижаешь, господин? Нешто я похож на еврея?!

      Видимо, чтоб доказать, что он не тот, за кого его принимают, он сплюнул, да вышло не на землю, а на холку ослицы.

19

Динарий (правильнее – денарий) – серебряная монета в Древнем Риме, чеканилась с 269 г. до н. э.

20

Фортуна – римская богиня счастья, случая, удачи. Изображалась с рогом изобилия, иногда с повязкой на глазах, на шаре или колесе (отсюда выражение – «колесо Фортуны»).