Золотой саркофаг. Ференц Мора

С ними управиться плевое дело: повесил одного-другого на границе, и пока трупное зловоние не выветрилось в этом районе – порядок и тишина. Безбожники похуже.

      – Это христиане?

      – Они самые! Язиг охотится за скотом, женщинами и рабами, и больше ему ничего не надо. Христиане же хотят наших богов выгнать из храмов. По дороге в трех местах жрецы жаловались мне, что эти мерзавцы разрушили алтари бессмертных. Согнал я их в одно стадо и отправил вслед за богом, которому они поклоняются. Но меня просто взбесило, что в моем войске нашелся центурион, который отбросил копье в сторону и нагло заявил, что не станет проливать христианскую кровь. Ничего не поделаешь, пришлось заодно и его кровь пролить. Я своей собственной рукой, вот как стою перед вами – в плаще и парадной тоге, пронзил безумца его же копьем… Постойте, сейчас покажу, как этот негодяй забрызгал мне тогу кровью.

      Императрица и Валерия вскрикнули. Голова августы бессильно соскользнула с подушек. Валерия в ужасе отпрянула к стене. Встревоженная Титанилла заметалась от одной к другой.

      Цезарь выпучил глаза:

      – Что с ними стряслось?

      – Ты их напугал своей окровавленной тогой, государь.

      Галерий расхохотался:

      – Сразу видно – не нашей породы… А ты куда?

      – За врачом, если позволишь.

      И нобилиссима выбежала из спальни.

      Закинув за спину конец красной мантии, цезарь тяжелой, вялой походкой тоже двинулся к выходу.

      Ни единой души не встретилось ему вблизи покоев императрицы, лишь в кипарисовой аллее стали попадаться люди – не только босоногие рабы, но и сановники в башмаках с серебряными пряжками. Все они, завидев багряницу, падали на колени, а цезарь проходил мимо, не обращая на них никакого внимания. Только раз оглянулся он, удивленный: мужчина в длинной власянице низко наклонился, но колена не преклонил, хотя шедший впереди него седой невольник простерся ниц. Когда Галерий пошел дальше, старый раб поднялся и, дрожа всем телом, пролепетал своему спутнику:

      – Господин!.. Ведь это был сам божественный цезарь!

      – Знаю, – усмехнулся тот. – Но не понимаю, почему ты так напугался.

      – Ты не воздал ему должной почести!

      – Нет, друг мой, я приветствовал его, как полагается приветствовать человека. А колени преклонять следует только перед богом.

      Он сказал «перед богом», а не «перед богами». Глаза старого невольника восторженно засияли.

      – Значит, ты из наших, господин, – воскликнул он и перекрестил себе лоб. Тот тоже перекрестился.

      – Я христианский врач Пантелеймон.

      Старик опять упал ничком, как только что перед цезарем.

      – Что ты делаешь?! – возмутился Пантелеймон. – Разве ты не христианин?

      – Как же! Я из христиан, господин… Помнится, я тебя видел на нашем собрании. Толкуют, что Бог наделил тебя чудотворной силой воскрешать мертвых именем Христа! И вот я благодарю Господа нашего за то, что Он послал меня указать тебе дорогу.

      Пантелеймон действительно был христианским врачом, которого Господь Бог наставил