Пустой стул. Джеффри Дивер

прочесть, когда училась в школе, но так и не дочитала до конца.

      – Сюда, вверх, – сказал Гаррет, указывая на холм. – Там мы остановимся на ночь. А утром отправимся к океану.

      Белый халат Лидии насквозь промок от пота. Две верхние пуговицы расстегнулись, открыв бюстгальтер. Мальчишка постоянно задерживал взгляд на ее округлой груди. Но девушке уже было все равно; сейчас она думала только о том, как бы поскорее вырваться отсюда, укрыться в прохладной тени, – и какая разница, куда Гаррет ее тащит.

      Через пятнадцать минут они вышли из леса на поляну. Впереди стояла старая мельница. Постройка, к которой со всех сторон вплотную подступали кусты и сорная трава, была выстроена на берегу ручья, давно ставшего частью болота. Одно ее крыло сгорело. Среди полуразвалившихся стен возвышалась печная труба – так называемый монумент Шермана, прозванный так в честь генерала-юниониста, сжигавшего во время Гражданской войны дома и постройки. После рейда к морю за ним осталась выжженная земля, утыканная обгоревшими трубами.

      Гаррет подвел Лидию к передней стене мельницы, не тронутой огнем. Втолкнув девушку внутрь, он захлопнул массивную дубовую дверь и задвинул засов. Некоторое время он стоял на месте, прислушиваясь. Решив, что никакой опасности нет, мальчишка протянул Лидии еще одну бутылку с водой. С трудом подавив желание осушить ее залпом, девушка только промочила горло. Прополоскав рот, она медленно сделала глоток.

      Гаррет отобрал у нее бутылку и, развязав руки, снова связал их за спиной.

      – Разве это необходимо? – недовольно спросила Лидия.

      Мальчишка закатил глаза, словно поражаясь глупому вопросу. Он усадил девушку на пол:

      – Сиди здесь и держи пасть закрытой.

      Усевшись напротив, Гаррет закрыл глаза. Лидия повернулась к окну, жадно ловя шум двигателя вертолета, или судна на воздушной подушке, или лай собак. Но единственным звуком было дыхание Гаррета, и она вдруг почему-то подумала, что Господь решил оставить ее.

      Глава 10

      Вслед за Джимом Беллом в дверях появился еще один человек.

      Это был мужчина лет пятидесяти с редеющими волосами и выразительным лицом. Через руку у него висела синяя куртка; безукоризненная белая рубашка, хоть и отутюженная и накрахмаленная, под мышками потемнела от пота. Полосатый галстук удерживался заколкой.

      Сначала Райм решил, что это, должно быть, Генри Дэветт. Однако только глаза Линкольна остались после аварии целыми и невредимыми – зрение у криминалиста было отменным. На расстоянии десяти футов Райм разобрал монограмму на заколке: «ЧСДИ».

      Чарльз? Честер? Чероки?

      Гадать бесполезно.

      Мужчина, взглянув на Райма, одобрительно прищурился и кивнул. Заговорил шериф:

      – Генри, позволь представить тебе Линкольна Райма.

      Значит, монограмма здесь ни при чем. Это действительно Дэветт. Райм кивнул, решив, что заколку он, по всей видимости, унаследовал от отца. От Чарльза Сэмюэля Дэветта, инженера.

      Войдя в комнату, Генри Дэветт