Эра Милосердия. Георгий Вайнер

без поперечной планки, были примяты крест-накрест. Точно так же примял сейчас свою папиросу Груздев! Уставившись в одну точку, он курил, затягиваясь часто и сильно, так что западали щеки и перекатывался кадык. «Это улика», – подумал я, и сразу же вдогонку пришла новая мысль: «Он ведь говорит, что здесь не был, – выходит, врет? Впрочем, может…»

      И неожиданно для себя сиплым голосом я спросил:

      – Гражданин Груздев, скажите… ваша жена курит? То есть курила?..

      Жеглов с удивлением и недовольно посмотрел на меня, но мне это было сейчас безразлично, я находился у самой цели и, не обращая внимания на Жеглова, нетерпеливо переспросил медлившего с ответом Груздева:

      – Папиросы она… курила? – И я неловко кивнул на тело Ларисы.

      Груздев внимательно посмотрел на свою папиросу, потом, не скрывая недоумения, сказал уныло:

      – Не-ет… Она даже запаха не переносила табачного. Я на кухню всегда выходил…

      – Тогда как же вы объясните… – начал было я, но Жеглов неожиданно встал между нами, приподняв руку жестом фокусника, громко и сухо щелкнул пальцами, врастяжку сказал:

      – Од-ну ми-нуточку!.. Вы, гражданин Груздев, сейчас с другой женщиной живете?

      Косо взглянув на него, Груздев сухо, неприязненно кивнул, словно говоря: «Ну и живу, ну и что, вам какое дело?»

      – Адресочек позвольте, – попросил Жеглов.

      – Пожалуйста, – скривил губы Груздев. – Но надеюсь, вы не собираетесь ее допрашивать? Она никакого отношения не имеет…

      – Мы разберемся, – неопределенно пообещал Жеглов. – Запиши, Володя.

      Груздев продиктовал адрес и, пока я записывал его в свой блокнот, сказал, обращаясь скорее к Панкову, чем к Жеглову:

      – Я просил бы не информировать квартирную хозяйку… Нам еще жить там… Вы должны с этим считаться.

      – Я пока ничего обещать не могу, – сухо, неопределенно как-то сказал Панков, пожевав верхнюю дряблую губу. – Следствие покажет…

      Груздев возразил злым, тонким голосом:

      – Вы меня извините, я не специалист, но мне кажется… В общем, не хватит ли следствию крутиться вокруг моей скромной персоны? Время-то идет…

      Жеглов, не глядя на него, сказал равнодушно:

      – Ну почему же вашей персоны? Разбираемся… как положено.

      – Да что вы мне голову морочите?! – закричал Груздев. – Что я, не вижу, что ли, вы меня подозреваете? Чушь какая! Пистолет, патроны… окурки, глядишь, в ход пойдут. – Груздев презрительно посмотрел на меня, прикурил от своей папиросы новую, окурок раздраженно швырнул на блюдце, не попал, и тот, дымясь, упал на ковровую дорожку.

      Жеглов поднял окурок, аккуратно загасил его в блюдце.

      – Да вы не нервничайте, товарищ Груздев, – сказал он мягко, почти задушевно. – Мы вас понимаем, сочувствуем, можно сказать… горю. Но и вы нас поймите, мы ведь не от себя работаем. Разберемся. Пойдем, Шарапов, я тебе указания дам. – Повернулся, пошел к дверям быстрой своей пружинящей походкой и уже на выходе попросил Груздева: – Не серчайте, Илья Сергеич, лучше помогите товарищам с вещами разобраться