Латники зачумлённого города. Сергей Валерьевич Суворов

одёрнули, и попросили Василия Александровича открыть. А он говорит, что наверху что-то взорвалось. Данила ухватился за руль на двери, а там ржавое всё, заклинило. Или после запирания что-то сработало, чтобы не открыть. Предохранитель какой-нибудь. А потом снова пол тряхнуло, очень сильно, так, что мы все попадали. И грохот из-за тамбура. В общем, внутреннюю дверь мы так и не открыли. Что-то загудело тихонько под потолком, воздух стал свежее. Потом загорелся свет, мы обрадовались, но он минут через пять погас. Так и сидели в темноте, только иногда фонари включали.

      Девушке было явно тяжело всё это переживать заново, она зябко обхватила себя за плечи и уселась прямо на пол:

      – Сначала съели бутерброды, растянули на тот день и осталось на следующий. А потом есть хотелось, и Василий Александрович нам дал лапшу, Доширак. Потом дней через пять кончились пакетики с лапшой, которую мы просто замачивали холодной водой. А у Василия Александровича ещё был большой запас сухого хлеба, в больших мешках. Ели его, две недели. Следили по командирским часам, которые у Виктора, они механические и с датами. Потом и хлеб кончился. И уже два дня пьём одну воду, но вчера закончилась и она. Думали, что всё, умрём. Ещё вначале в эту дверь стучали, и потом, каждый день, иногда по несколько часов. А сегодня решили, что бесполезно. А потом вдруг потрескивание за ней, мы собрались все сюда, а на двери появилась красная точка, потом полоска, а потом вдруг сверкнуло. Вот и всё… Спасибо, что спасли нас. – Анна вдруг снова разрыдалась.

      Спасённых врачи повели к душевым, которые делились на два блока, мужской и женский, а я убрал на место сварочный аппарат и попросил дежурных по кухне приготовить что-нибудь оголодавшим ребятам и мужчине. Сам же заглянул на склад, где Алеся сосредоточенно разбирала завалы принесённой добычи, в чём ей активно помогали две дородные женщины и трое стариков. Подумав, я решил навестить свои посадки, среди которых жили кошки, а заодно и Булку выгулять. Пусть удобрит почву. Дошёл до нашей жилой ячейки, включил свет, заметил, что ноутбук отсутствует, но вспомнил, что видел его на столе возле Алеси, видимо, она заносила найденное в списки.

      Нацепив шлейку на радостно топчущуюся возле меня собаку, я взял её на руки, погасил лампу, выскользнул за полог, тщательно задёрнув его, и тихонько прошёл через погрузившуюся в полный мрак комнату. В длинном крыле коридора я увидел освещённых одинокой лампочкой над дверью Пульта Управления, вымытых и одетых в свежую одежду спасённых. Ребята гуськом заходили на кухню, благоухающую ароматами свежеприготовленной пищи, последним шагал кандидат наук, с удовольствием оглаживающий на себе чистые вещи. Когда за ними закрылась дверь, я отправился в оранжерею, легко найдя вход в полутьме. Проскользнул внутрь, опустил Булку на пол, и тут за моей спиной хлопнуло несколько выстрелов, явно со стороны жилого помещения. Туда с лаем и рычанием мимо оранжереи промчались собаки.

      Рука метнулась к ремню, и я с облегчением нащупал Пернач, кобуру с которым просто забыл снять из-за трудного