Арабеска зеркал. Саша Лонго

того, она знала об этом. Левушка застал ее хлопочущей на кухне. На столе был изящно сервирован легкий завтрак. Она повернулась к нему ─ вся цветущая весна:

      ─ Ты кофе будешь?

      ─ Да нет, мне нужно бежать в театр! У нас сегодня репетиция… Ты очень красива утренняя!

      Она подошла к нему очень близко и закрыла рукой теплые губы, которые захотелось поцеловать в ту же секунду:

      ─ Я не отпущу тебя без завтрака. Немедленно в душ! Я пока приготовлю бутерброды. А еще, знаешь, пригласи меня сегодня на спектакль…

      ─ Когда у тебя прослушивание в наш театр?

      ─ Завтра…

      ─ А замуж я могу тебя пригласить?

      ─ Что? Ты с ума сошел…

      ─ Я люблю тебя!

      Аркадия посмотрела на него и, что-то прочитав в его глазах, прильнула губами к его губам… Длиною в целую семейную жизнь затянулось для него ожидание трех заветных слов, которые она так и не произнесла. А он так и не услышал. Ни-ког-да. Левушка никогда не спрашивал жену о ее прошлом. Увертюра начала их нищей семейной жизни была многоцветной и многозвучной для обоих, потому что они любили друг друга. Он всю жизнь, как струны альта, был настроен на свою Адочку. Много позже, когда… Нет… Это будет много позже.

      ***

      Воспоминания кружили в темпе вальса, высвечивая самые яркие мгновения жизни. Аркадия Павловна развернула очередное письмо Всеволода Сергеевича. Она вспомнила, как спешила оповестить его о комсомольской стихийной свадьбе, которая состоялась в Нижнем Новгороде. Уже вечером следующего дня Левушка преподнес ей скромное обручальное кольцо, купленное на собранные у артистов деньги. Она правда была счастлива! Письмо Горштейна получила уже в Томске, практически сразу после прибытия:

      «…Рад, что кончилось наконец твое безделье и безбытность. Рад, что ты оптимистично настроена, что тебе понравился город, что из двух увиденных спектаклей тебе понравился один, что там чистый свет, что хороший дирижер, что ты выдержала экзамен и тебя поздравляли и жали руки, что ты сходу получила три роли и что ты «ПОКА» ни о чем не жалеешь. Насколько хватит «ПОКА»?! Не скрою, меня всегда волнует как твое отчаяние, так и твой восторг… Но это я так ─ по-стариковски… Ты правильно мыслишь, что актриса везде будет актрисой. Настоящее искусство всюду прорастет. Везде востребовано. Но творить можно там, где благоприятствует атмосфера. Не думай о том, что у других все происходит спокойно, без потрясений. Достижения всегда связаны с преодолением…»

      Аркадия Павловна отложила письмо… Странная штука память! Вот и сейчас она сидела и размышляла совсем не о том, что прочитала, а о том, что проступило сквозь строчки пожелтевшего листка бумаги.

      «Нет, я не думала об этом, Мастер! Вы всегда были для меня образцом великодушного служения искусству. А я была другой… Я не знаю, какими качествами нужно обладать, чтобы позволить себе индивидуальную роскошь полной независимости от тщеславия… От так называемых объективных