Жрица Итфат. Вадим Зеланд

есело, – продолжала в том же духе Итфат. – Вспомни про бантик!

      – Нтик, – нтик, – нтик, – нтик.

      На последних отзвуках эха, проекции вдруг схлопнулись вместе, и дива со жрицей свалились на пол, уже в своем первозданном виде.

      – Прямо жуть! Жуть прямо! – воскликнула Матильда, поднимаясь на ноги.

      – Есело, – есело, – есело, – есело, – Итфат задергалась, как механическая кукла, а затем внезапно смолкла и застыла.

      Матильда, потеряв дар речи, уставилась на нее. Но жрица вдруг отмерла, взглянула на испуганную диву, и рассмеялась.

      – Фати, прекрати меня пугать! – закричала Матильда. – Нашла время шутить шутки! Мы едва живы остались!

      – У-ля-ля! – Итфат встряхнула головой, поморгала, попрыгала, словно проверяя, все ли на месте.

      – Ладно-ладно, Тили! – она потрогала уже готовую обидеться диву. – Главное, мы это снова мы, и мы вместе!

      – Как ты можешь еще веселиться? – негодовала Матильда. – У нас ничего не получилось, и мы чуть не застряли где-то. А если бы мы застряли навсегда? Неужели тебе не было страшно?

      – Наоборот, если становится очень страшно, пусть лучше будет очень весело.

      – Фати, ты меня удивляешь. У тебя проявляются качества, о которых я не знаю.

      – Я и сама о них не знаю, – сказала Итфат. – Я себя забыла, а теперь вспоминаю.

      – Как это, ты себя забыла?

      – Во мне что-то есть. Есть что-то, чего я не знаю, но чувствую.

      – Чувствуешь то, чего не знаешь! Шикарное чувство. Мне бы так. Я вот о себе все знаю.

      – Ты не права. Не знаешь. Никто не может все о себе знать.

      – Хела! Фати, ты иногда выдаешь такие мысли, от которых в жар бросает.

      – А что я такого сказала?

      – Вот ты сказала, а мне теперь думай, чего я о себе не знаю.

      – Я ведь тоже от себя такого не ожидала, что рассмеюсь, вместо того чтобы испугаться. Это вышло сначала спонтанно, а потом намеренно, – сказала Итфат.

      – Как это, сначала спонтанно, а потом намеренно? – спросила Матильда.

      – Это когда подчиняешься первому порыву, который идет откуда-то из глубины твоего Я, минуя мыслительный центр.

      – Минуя, говоришь, мыслительный центр?

      – Когда что-то идет из тебя, как безмолвное повеление, без слов и объяснений. И когда не успеваешь сообразить, что это и почему, а просто повинуешься. И лишь потом понимаешь, что повеление было верным.

      – Интересно. У меня тоже бывает нечто подобное, – сказала Матильда.

      – Ты тоже следуешь первому повелению? – спросила Итфат.

      – Да, иногда.

      – Вот и я, сначала последовала, а потом поняла, что повеление подсказывает мне способ выйти из оцепенения. А заодно и тебе напомнить про бантик, чтобы ты нас вернула обратно так же, как мы там оказались, уж не знаю где это там.

      – Выходит, ты спектакль здесь разыграла? – удивилась Матильда.

      – Ага-ага, – сказала Итфат. – Что такое спектакль?

      – Кино, которое играют, но не снимают.

      – Почему-почему не снимают?

      – Чтобы было как в жизни, по-настоящему.

      – А