Ола. Андрей Валентинов

вижу!»

      Отвечает ей дон Хорхе:

      «Не бывало и не будет,

      Чтобы я, дон Новерадо,

      Вдруг ослушался приказа.

      Если ж это все измена,

      Пусть Господь меня рассудит,

      С королем моим Альфонсо!»

      И ответила Инесса,

      Поднимая вверх распятье:

      «Слышит нас Святая Дева!

      Пусть же мне она поможет.

      Если враг ворвется в замок,

      Даст мне силы в миг последний

      Вниз шагнуть вот с этой башни!»

      А отец ее, дон Хорхе,

      Тоже руку к небу поднял:

      «Даже если я погибну,

      Пусть навеки здесь останусь,

      Чтоб стеречь мне эти горы

      От проклятых сарацинов!

      И пускай сгорит Анкора,

      В черный пепел обратится,

      Даже мертвый, не позволю,

      Чтобы мавр пришел в Кастилью!»

      Обнял дочь дон Новерадо

      И спустился вниз к воротам.

      Замолчала, положила лютню обратно, пальцы сцепила…

      Ну, вот! А я думал, веселее станет! Хотя какие могут быть песни в этаком замке?

      Хотел спросить я, что дальше случилось (вечно эти романсьеро на самом интересном месте обрываются!), но не спросил. И так понятно. Об ином узнать захотелось.

      – Выходит, Инесса, тот дон Хорхе так же звался, как батюшка ваш? А дочка его…

      Не дослушала, кивнула. Кивнула, к окошку узкому подошла, вниз поглядела.

      Обернулась.

      – Ваши друзья уже во дворе, Игнасио. Пора вам.

      Встал я, улыбнулся, руками развел.

      – Погодите!

      Резко так сказала лобастая, руку подняла. Растерялся я даже.

      Подумала чуток, губки сжала, подошла к полке, сняла ларец. Маленький такой, из дерева полированного.

      – У меня… У меня к вам просьба, Игнасио. Когда будете в Севилье, зайдите в собор. Тот, где самая высокая колокольня.

      – Хиральда-Великанша которая, – кивнул я. – Зайду, если просите.

      – Оставьте его там, где-нибудь ближе к алтарю. В этом ларце нет ничего, что могло бы осквернить святое место. Вот, посмотрите…

      Достала ключик, провернула два раза. Заглянул я, а внутри – непонятно что.

      – Это платок, – строго сказала она. – На нем семь узлов, очень сложных. Платок старый, ему, наверно, лет двести…

      Ну, сказала! Новенький такой платочек, шелковый. А узлы и вправду – на славу. Прямо-таки морские.

      – Это легенда, Игнасио. Просто легенда и ничего больше. Но пусть платок останется в Доме Божьем!

      – Ну, как хотите, – согласился я. – Только у вас ведь в замке тоже церковь…

      – У нас часовня, – перебила Инесса. – И не вздумайте развязывать узлы. Ни в коем случае!

      – На-а-ачо-о-о!

      Эге, а это внизу, Дон Саладо мне голос подает!

      – Все ясно, сеньорита, то есть, Инесса, – бодренько заявил я. – Ларец – к алтарю, узлы не развязывать. Будет исполнено!

      А самому как-то кисло сделалось. То ли не договорили мы с Инессой этой, то ли кто из нас лишку сказал.

      И потом… Я уеду – она останется: в этих стенах куковать да на горы красные глядеть. Не мое это, вроде, дело…

      Или мое? Что за бес, опять непонятно!

      А она, Инесса, улыбнулась – второй раз за весь разговор.