Ола. Андрей Валентинов

спиной – затихли крики,

      Не орет уже дружок мой,

      Помер, значит, Хуанито!

      Плохо помер – хуже нету!

      А канарские ищейки

      Мне на пятки наступают.

      Лай собачий да ворчанье –

      Словно смерть в затылок дышит!

      Под ногами – листья, листья,

      Лес вокруг, бежать нет силы,

      В горле сухо, будто камень

      В рот зачем-то затолкнули.

      А собаки – ближе, ближе,

      Понял я – не убежать мне.

      Вот и все, выходит, Начо!

      Лучше дома бы ты умер,

      Чем попал в собачьи зубы!

      Тут деревья расступились,

      За деревьями – дорога,

      Перекресток и часовня.

      Добежать бы! Сил уж нету,

      Прыгнул камешек под ноги –

      И упал я носом в землю,

      Для канарских псов – закуска.

      Только слышу голос чей-то,

      Тихий голос, ровно шепот:

      «Их уж нет! Не бойся, мальчик!

      Я всегда с тобою буду!»

      Приподнялся – где собаки?

      Нет проклятых, ни следочка!

      А у старенькой часовни

      Словно пламенем одета,

      В белом плате, в ризе белой

      На меня глядит Она.

      – Все ли с тобой в порядке, Игнасио? – спросил дон Рохас, заботливо так спросил. Мне даже не по себе стало.

      – Да все в порядке, сеньор, – вздохнул я. – Переволновался только чуток, пока рассказывал. Бывает это!

      – Поистине, сеньоры, это самая дивная история! – воскликнул Дон Саладо. – И отдаю я свой голос за то, чтобы признать моего славного эскудеро победителем в этой чудесной игре!

      И все с ним согласились, спорить не стали. А я уже в себя пришел, поблагодарил, понятно – и снова странность приметил. Все мы о своем рассказали, а хозяин наш, сеньор Хорхе Новерадо – нет.

      Как же так?

      Не спалось мне ночью. Ну никак не спалось. И до тысячи считал, и по комнатушке, что мне досталась, из угла в угол ходил. Нет, не так что-то! И с доном Хорхе этим, и с замком. А в башку словно гвоздь забили – ведь приметил я что-то, еще там, у перекрестка! Приметил – а вспомнить не могу. Оно, понятно всякое бывает. Может, хозяева здешние – чудики, вроде моего идальго. Тот за великанами гоняется, эти из гор носу на кажут.

      Но все равно – не так что-то! Вроде, и бояться тут нечего, опасность-то я кожей чую, печенкой. Нет, не зарежут и маврам не продадут, но все же…

      А как заснул, уже под утро, такое сниться начало! Никогда ничего подобного не видел – даже во сне. Будто бы в горах я, в ущелье узком…

      Латы блещут, крест кровавый

      По плащу огнем растекся,

      На руке моей – перчатка

      Из тяжелой твердой кожи,

      А в руке уже не дага –

      Меч в руке из синей стали.

      А вокруг – лихая сеча,

      И веду я в битву войско.

      Каждый воин – в белых латах,

      И на каждом – крест алеет.

      Подивился я такому –

      Не иначе Дон Саладо

      Сон мне этот одолжил!

      ХОРНАДА