Заповедное дело Россиию Теория, практика, история. Феликс Штильмарк

грозит полной деградацией самого понятия заповедности.

      С нашей точки зрения (Реймерс, Штильмарк, 1978), термин «заповедность» или «заповедный» (объект, режим, территория и т. д.) несет на себе весьма высокую и ответственную нагрузку и не может использоваться столь широко и произвольно, как это принято в настоящее время.

      Заповедность означает прежде всего прекращение всех видов и форм утилитарного хозяйственного использования территории, включая пребывание людей, за исключением сугубо научных целей[5]. Заповедность обеспечивается специальными законодательными и правовыми мерами, она неизбежно связана с изъятием и отводом земель, без чего невозможно даже представить себе никаких «заповедных объектов». Поэтому совершенно неправомерно отнесение к «заповедным территориям» заказников, национальных и природных парков (не говоря уже о лесопарках и курортах), памятников природы, всевозможных музеев в природе и т. д. Все это может быть отнесено к разновидностям охраняемых, но не заповедных природных территорий. Грозящая утрата исконного смысла термина «заповедность» заставляет нас обратиться к историческому и литературному анализу, чтобы более обстоятельно аргументировать эту точку зрения.

      Как известно, одним из первых инициаторов создания наших заповедников был профессор В.В. Докучаев (Докучаев, 1895; см. также Насимович, 1974, 1979; и др.).

      Известнейший почвовед, работавший непосредственно над практическими нуждами земледелия, ставил вопрос не только об освоении и преобразовании целинных степей, но и о заповедании степных участков. «Вековой опыт народов и государств и простой, но здравый смысл… свидетельствуют, что только то прочно и устойчиво, только то и жизненно, только то и имеет будущее, что сделано в согласии с природой» (Докучаев, 1895). Ученый призывал сохранить оригинальный степной мир для потомства не только с познавательными целями или ради спасения редких животных, но «для понимания степи», «для овладения ее силами», т. е. и с научными, и с практическими целями. С большой горечью приходится констатировать, что этот призыв остался, по сути, не воплощенным в жизнь – во всяком случае, на территории РСФСР степных заповедников не имеется[6].

      Идея сбережения именно девственных, не тронутых человеком участков с тем, чтобы проводить научные наблюдения вне сферы хозяйственной деятельности, явилась краеугольным камнем нашего заповедного дела. Именно отсюда возник принцип невмешательства, особенно четко сформулированный в начале XX века проф. Г.А. Кожевниковым. «Участки эти должны быть заповедными в самом строгом смысле слова… Всякие меры, нарушающие естественные условия борьбы за существование, здесь недопустимы… Не надо ничего устранять, ничего добавлять, ничего улучшать. Надо предоставить природу самой себе и наблюдать результаты» (Кожевников, 1909). Несколько позднее им же было введено в науку понятие о заповедниках как эталонах природы, «которых не будет касаться рука человека» (Кожевников,

5

Это относится, конечно, к природным, а не к историко-культурным заповедникам, «заповедность» которых весьма условна.

6

Разработанный в 1979 г. проект степного заповедника в Ростовской области признан Ростовским облисполкомом «преждевременным» (Зыков, Нухимовская, Штильмарк, 1981). – добавить от редакции о современных степных заповедниках.