Путь в Эдем. Джамшидов кубок я по всей земле искал. Анатолий Агарков

не видит – только свет и тьму! Смотрю на рожу трактирщика, вижу пергамент лысины и щёк, да три пропадающих пятна, когда Свиное Ухо молчит или моргает.

      Руки двигаются, ноги гнутся. Попробовал встать. Встал, и тут же едва освещённые стены строения, костерок и сидящие пред ним бомжи в кадриль пустились – утюги за пирогами, пироги за башмаками…. Голова закружилась, и я бы упал, если б раньше Уч-Кудук не дёрнул меня за лодыжку.

      – В бега, буржуй, собрался?

      Упал и ткнулся лбом в треклятую плиту.

      – Э, кончай, кончай! – вступился Упырь. – Товарный вид испортишь.

      – Хуже не будет.

      Подошла Кащеевна с коробкою в руках.

      – Духалон?

      Надежда извлекла пузырёк, повертела перед глазами.

      – Не-а. Средство для очистки ванн.

      Бомжи оживились

      – Спиртяга?

      – Ректификат.

      – Цеди в котелок.

      – А можа я неразбавленный пью.

      – Выдавай Надюха по флакону.

      – Допиваёте бульён, и ларисок дожирайте.

      – Пускай флакон по кругу и котелочек – на занюх.

      Кащеевна, едва не лишив головы, затащила мой торс на своё бедро.

      – Хтой-то тебя так?

      – Упал.

      – Сейчас залижу – как на собаке заживёт.

      И она принялась вылизывать царапины и ссадины моего лица.

      О, господи! Я закрыл глаза. Опять этот запах. Отвратительный запах нечистот и гниющей плоти. Запах её рта.

      – Будешь?

      Открыл глаза – Кащеевна пристраивала пузырёк к моим губам.

      – Средство для очистки ванн? Нет.

      – Что ты понимаешь! Надо в рот набрать глоток, а потом запить – мягше бражки пройдёт.

      Надя продемонстрировала культуру пития убойного напитка – крякнула, дыхнула, помотала головой.

      – Прошла. Выпей, дуралей, веселее станет.

      Реплики от костра:

      – Смотри, как она его ласково – дуралей. Чует сердце, свадьбе быть.

      – Сейчас мы её и забацаем. Уч-Кадушка принимай поповский сан.

      Густой бас бородача отразил бетонный потолок:

      – Венчается раба Божья Надежда рабу Божьему – Слышь, как тебя? Не помнишь? – рабу Божьему Звезданутому. Аминь.

      Четыре глотки прогудели:

      – Ами-инь.

      – Да целуйтесь вы, черти! – басил Уч-Кудук, грозя дымящимся поленом. – Зря, что ль машу кадилом?

      Увидев щербатый Надюхин рот, в страхе закрыл глаза. О, Господи!

      – С таким не интересно – квёлый он, как жмурик, – отступилась новобрачная. – Надо его напоить.

      Какие вопросы? Мне тут же протолкнули в рот горлышко пузырька, едва не выдавив зубы. Забулькала жидкость, задёргался кадык, пропуская её внутрь.

      – Пей, буржуй, халява. Завтра нас коньячком угостишь.

      – Вот, зараза, полфлакона оприходовал и не поморщился.

      – Пустите-ка его – посмотрим, пробрало али нет.

      Меня поставили на четвереньки. Я только помотал