Путь в Эдем. Джамшидов кубок я по всей земле искал. Анатолий Агарков

наберу.

      Прижал мобильник к уху, дал по газам.

      Нужна мне твоя «скорая»! Они в «психушку» свезут, а оттуда точно не сбежишь.

      Решился на отчаянный шаг – на четвереньках через дорогу. Так я могу, уткнувшись взглядом вниз, контролировать седовласую от закидонов. А ещё лучше – закрыв глаза.

      Так и сделал – закрыл глаза и на четвереньках шлёп-шлёп-шлёп.

      Асфальт должен быть горячим – солнце в зените, но я тепла не ощущаю, а вот гудрон липнет к ладоням и брючинам.

      Чувствую нарастающий гул и колебание почвы – какой-то многотонник шпарит. Ка-ак он щас по мне прокатит дорожным катком, только косточки хрумкнут.

      Рёв двигателя, шум колёс, вой клаксона – удар воздушной волны, и мелкий галечник с обочины трата-та-та по мне. Уф, пронесло! Перепугал водилу до смерти и ползу дальше. Глаз не открываю, а то не совладать с чёртовым любопытством.

      С другой стороны шум шин, а двигателя не слышно. Иномарочка, делаю предположение – смотреть боюсь. Визг тормозов. Топот бегущих ног.

      Надо бы, но разве смоешься. И когда он кончится, проклятый асфальт – уж не кругами ли ползаю?

      Только подумал глаза открыть, удар ногой в грудь опрокинул моё более-менее устойчивое равновесие.

      – Сука поганая! Сто грамм выпьет и на четвереньки. А мне за тебя на нары?

      Второй удар в плечо и тоже ощутимый – скользнул спиною по асфальту, затылком гравий ощутил. Конец дороги!

      Открываю очи, вижу летящую в лицо лакированную туфлю. Нет, не брошенную – была она обута на крепкую ступню, и обладатель сей намеревался окончательно испортить мой многострадальный фейс.

      Да сколько можно!

      Рукой за пятку, другой за носок – дёрнул, подкрутил. Пиношник у меня не только потерял опору, взлетевши над землёю, а ещё и перевернулся в воздухе, и мордою в асфальт. Успел заметить – толстая она у него, наглая и молодая.

      – Ромка! – второй бежит от джипа, с явным намерением рядом прилечь. – Ах, ты сука позорная!

      Это он мне. И достаёт пистолет, маленький, воронёный и – что-то подсказывает – настоящий.

      – Щас, тварь, мозги вышибу!

      Лежу в позе римского сенатора, наблюдаю. Страха ничуть. Не потому, что уверен – он не выстрелит, а знаю – не попадёт. Будто оптимизатор вновь на моей руке – такая по телу растеклась уверенность. Даже скажу, самоуверенность – хочется встать и дать по шее юнцу со шпалером, сесть в джип и прокатиться к дому с ветерком. Да вот беда – вставать-то мне нельзя. Чёртов вестибулярный аппарат – что в тебе разладилось? где отпаялось? – ведь лежа-то себя нормально ощущаю.

      Ромка поднялся – нос разбит, на лбу и щеках асфальт отметился гудроном. Побрёл, поникнув, к приятелю, а потом как бросится на него.

      – Дай, дай его я пристрелю!

      Некоторое время они борются, и звучит выстрел. Ромка падает опять и хнычет.

      – Падла, ты мне ногу прострелил.

      Мне это кино начинает надоедать.