Если суждено погибнуть. Валерий Поволяев

ей говорила бабушка, есть и ее звездочка, но не нашла…

      – Трогаем! – послышался где-то совсем рядом окрик, заскрипели колеса, и несколько подвод ушло в темноту.

      Это были подводы первого, ближнего броска.

      Если они будут так быстро наступать, то очень скоро могут очутиться в Москве. Варя неожиданно для самой себя легко и счастливо рассмеялась, представив, как въезжает в Златоглавую на телеге.

      Через несколько минут поручик впрыгнул в телегу, следом за ним проворно забрался дедок в рубахе, к которой была прицеплена медаль, и под колесами загудела, заколыхалась дорога.

      – Вы же, поручик, собирались ехать на другой подводе, – неожиданно капризно произнесла Варя.

      – Варюша, места мне на другой подводе не нашлось, все забито, – проговорил искренним тоном поручик, прижав руку к груди, – как в последнем поезде, уходящем из оккупированного города на свободу.

      Когда было необходимо, поручик умел изъясняться цветисто – вон какую словесную вязь сплел…

      – Ай-ай-ай, поручик, – укоризненно произнесла Варя.

      – Меня зовут Сашей, – сказал Павлов, – Александром Александровичем, если полно. – Он почувствовал, что молчать сейчас никак нельзя, молчание будет непонятно для этой привлекательной девушки, да и долгая дорога в разговоре не будет казаться такой долгой.

      – Александр Александрович… В этом есть что-то немецкое. У нас сосед был, Александр Александрович, Репер, земский врач. Немец.

      – Каппель – тоже немец. Так все говорят… Но на фронте немцев бил почище всякого русского.

      – Владимир Оскарович – это особая статья.

      – Просто это человек чести.

      По небу вдруг понесся длинный желтый хвост и угас, родив в душе тревогу.

      – Видели? – спросила Варя.

      – Человек умер, чья-то жизнь кончилась, – с печальными нотками в голосе провозгласил Павлов, – яркий был человек, потому и след на небе был такой яркий.

      – Скажите, Александр Александрович, вы верите в колдовство?

      – Меня Сашей зовут, Са-шей, – мягко поправил Павлов.

      – Извините, Александр Александрович.

      – Всегда так получается, – поручик весело помотал головой, – все почему-то зовут меня по имени-отчеству. Даже капитан Вырыпаев.

      – Это который артиллерист?

      – Он самый.

      – У вас много орденов, потому, наверное, и величают по имени-отчеству.

      – В колдовство я верю. У меня отец как-то ехал по лесной дороге, задумался и не заметил, как конем толкнул старичка. Невесть откуда взялся этот старичок – только что не было его, и вдруг появился. Старичок зло посмотрел на отца и сказал: «Ну, погоди, ты меня еще попомнишь!» С этого дня отцу стали отказывать ноги. Чем дальше, тем хуже. И к врачам его возили, и к бабушкам-знахаркам, и на курорт в Баден-Баден – все бесполезно. Никто не мог понять, в чем дело. Тогда отцу сказали, что под Мценском, в леске живет один старик, который не только тех, кто не ходят – даже переставших ползать, и то ставит на ноги.