Американха. Чимаманда Нгози Адичи

3

      Мариама закончила возиться с прической своей клиентки, опрыскала ей голову блеском для волос и, когда клиентка ушла, объявила:

      – Я иду за китайской едой.

      Аиша и Халима перечислили, чего хотят – очень острую «курицу генерала Цзо», куриные крылышки, апельсиновую курицу, – с готовностью людей, произносивших это ежедневно.

      – Хотите что-нибудь? – спросила Мариама у Ифемелу.

      – Нет, спасибо, – ответила Ифемелу.

      – У вас прическа долго. Вам надо еду, – возразила Аиша.

      – Все в порядке. У меня есть батончик мюсли, – сказала Ифемелу. Была у нее с собой и мелкая морковка в пакетике на молнии, хотя до сих пор она закусывала только своим растаявшим шоколадом.

      – Какой батончик? – переспросила Аиша.

      Ифемелу показала ей батончик – здоровая пища, стопроцентное цельное зерно и настоящие фрукты.

      – Это не еда! – усмехнулась Халима, оторвавшись от телевизора.

      – Она тут пятнадцать лет, Халима, – сказала Аиша, будто протяженная жизнь в Америке объясняла, почему Ифемелу питается батончиками из мюсли.

      – Пятнадцать? Долго, – сказала Халима.

      Аиша подождала, пока Мариама уйдет, и вытащила из кармана мобильный телефон.

      – Извините, я быстро звоню, – сказала она и вышла на улицу. Когда вернулась, лицо у нее сияло и была в нем возникшая благодаря этому звонку улыбчивая прелесть разгладившихся черт, какой Ифемелу прежде не заметила. – Эмека сегодня работай поздно. Приди только Чиджоке знакомь, пока мы закончим, – сказала она, словно они с Ифемелу замышляли это вместе.

      – Слушайте, незачем приглашать их. Я даже не знаю, что им сказать, – проговорила Ифемелу.

      – Скажи Чиджоке, игбо могу женись на не игбо.

      – Аиша, я не могу велеть ему на вас жениться. Он женится на вас, если сам захочет.

      – Они хотят женись на мне. Но я не игбо! – Глаза у Аиши заблестели – эта женщина явно была немножко не в себе.

      – Они вам так говорили? – спросила Ифемелу.

      – Эмека говори, его мать скажи ему, он женись на американке, она себя убьет, – сказала Аиша.

      – Нехорошо.

      – А я, я – африканка.

      – Может, она себя не убьет, если он на вас женится.

      Аиша тупо уставилась на нее.

      – Мать вашего друга хочу, чтоб он на вас женись?

      Ифемелу сначала подумала о Блейне, но следом осознала, что Аиша, конечно, имеет в виду ее воображаемого друга.

      – Да. Все спрашивает, когда мы поженимся. – Ее поразило, как гладко она это произнесла, будто убедила даже себя саму, что не живет воспоминаниями, заплесневевшими от тринадцати миновавших лет. Но это могло быть правдой: матери Обинзе она, в конце концов, нравилась.

      – Эх! – сказала Аиша с доброжелательной завистью.

      Вошел мужчина с сухой сереющей кожей и копной седых волос, принес с собой пластиковый поднос с травяными настоями на продажу.

      – Нет-нет-нет, – сказала ему Аиша, вскинув отваживающую ладонь.

      Мужчина