Люди живут для любви. Сергей Александрович Кривошеев

что сегодня было самым примечательным в школе?

      – Нам сегодня рассказали, что семь лет назад террористы убили много школьников и теперь каждый год первого сентября отмечается день Памяти об этих детях.

      – Это правда, сынок. Такого не должно повториться.

      – Мама, моего папу террористы тоже в этот день убили?

      – Нет, сынок, не в этот. Неделей раньше. Мне нужно было лететь в командировку в Сочи по важному вопросу, но твой папа сказал, чтобы я осталась и берегла тебя.

      – Я уже родился?

      – Нет, ты был еще в моем животе. Поэтому папа и не разрешил мне лететь. Полетел сам. Кто же мог знать, что на этом же самолете летит террористка– смертница. Запомни, сынок, этот день – 24 августа 2004 года.

      Оставаться человеком

      Морозный ветер бьет в лицо снежной крупой. Женщина телом загораживает от ветра девочку лет пяти. По дороге изредка проезжают автомобили. Женщина поднимает руку. Но автомашины не останавливаются.

      Из-за поворота, притормаживая, выскакивает  черный «Мерседес». В салоне два пассажира. Ветер резанул в боковое стекло крупой. Водитель и пассажиры видят, как женщина снимает с себя теплый платок и, наклонившись, укутывает в него ребенка. Сама остается с непокрытой головой. Выпрямляется и поднимает руку.

      – Возьмем? – полуутвердительно говорит водитель.

      – Нет, – рубит басок сзади и добавляет: – торопимся. Сажать и высаживать – только время терять.

      Машина набирает скорость. Водитель в зеркало видит: женщина опускается на корточки и обнимает девочку.

      – Евгений  Иванович,– мягко баритонит второй пассажир, – все же надо было взять эту женщину. Холодно, ребенок. Может быть им в больницу.

      – Э-э-э, Сергей Петрович, басит первый пассажир,– всех, кто на дороге стоит, не подберешь, не обогреешь, а в больницу пусть такси вызывает или «Скорую».

      – Какое такси, какая «Скорая», женщина стояла у дороги на заброшенный поселок. Там уже несколько лет как телефонной связи нет. От Москвы двести километров, а разруха прямо послевоенная.

      – Тем более, Сергей Петрович, о чем говорить? Значит она либо хохлушка, либо молдаванка. Наши в таком поселке жить не будут.

      – Так-то оно так, Евгений Иванович, – да все же живой человек и тем более женщина… Придись нам …

      – Нам не придется, не волнуйтесь!

      – Как сказать, – помолчав, отвечает баритон, – человек ведь всегда остается человеком.

      Вдруг «Мерседес» на большой скорости неожиданно делает на дороге зигзаги и резко тормозит.

      – В чем дело, Володя? – недовольно спрашивает бас и швыряет под ноги сломанную от толчка сигару.

      Водитель, не отвечая на вопрос, выскакивает на  дорогу, становится на колени и лезет за переднее колесо рукой. Пассажиры, подняв воротники своих легких пальто, не договариваясь, вылезают из машины вслед за ним.

      – Так в чем же дело, Володя?– вновь спросил бас.

      Водитель что-то неразборчиво говорит себе под нос. Понятно одно слово: