Дживс и скользкий тип. Тысяча благодарностей, Дживс. Тетки – не джентльмены (сборник). Пелам Гренвилл Вудхаус

как осина, если вы когда-нибудь видели осину – я-то сам, насколько помню, не видел, но знаю, что они как раз тем и знамениты, что дрожат как сумасшедшие. Я громко взвыл, а тетя выразила пожелание, чтобы я пел где-нибудь в другом месте, если уж мне пришла охота петь, а то у нее барабанные перепонки очень чувствительные.

      – Не говорите таких вещей даже в шутку, – попросил я ее.

      – Я вовсе не шучу.

      Я уставился на нее, не веря собственным глазам.

      – Вы всерьез ждете от меня, что я налеплю белую бороду, подложу подушку на живот и стану расхаживать и приговаривать: «Хо-хо-хо-хо!» среди трудновоспитуемых детей ваших деревенских соседей?

      – Они вовсе не трудновоспитуемые.

      – Прошу прощения, но я видел их в деле. Если помните, я присутствовал на последнем школьном торжестве.

      – По школьным мероприятиям нельзя судить. Разве можно ожидать от них рождественского настроения в разгар лета? Увидишь, на рождественском вечере они будут кроткие, как новорожденные ягнята.

      Я коротко, отрывисто засмеялся.

      – Я-то не увижу, – уточнил я.

      – То есть ты хочешь сказать, что отказываешься?

      – Вот именно.

      Она выразительно фыркнула и высказалась в том смысле, что я – подлый червь.

      – Но червь в своем уме и твердой памяти, – заверил я ее. – Червь, который соображает, когда надо сидеть и не высовываться.

      – Так ты в самом деле не согласен?

      – Даже за весь урожай риса в Китае.

      – Даже чтобы доставить удовольствие любимой тете?

      – Даже чтобы доставить удовольствие целой армии теть.

      – Тогда вот что я тебе скажу, юный Берти, чудовище ты неблагодарное…

      Когда двадцать минут спустя я закрывал за ней входную дверь, у меня было такое чувство, какое испытывает человек, расстающийся в джунглях со свирепой тигрицей или с одним из таинственных убийц с топориками, которые рыщут повсюду, чтобы зарубить шестерых. В обычном состоянии моя единокровная старушенция – вполне симпатичное существо, таких не часто встретишь за обеденным столом. Но если ей перечить, она имеет обыкновение приходить в бешенство, а в тот вечер, как мы с вами видели, я поневоле вынужден был пойти против ее желаний, и это ей не понравилось. Так что на лбу у меня еще не просохли капли пота, когда я возвратился в столовую, где Дживс хлопотал, ликвидируя следы разрушения.

      – Дживс, – сказал я, промокая лоб батистовым платком, – вы удалились со сцены под конец ужина, но, может быть, все же слышали, о чем тут шла речь?

      – О да, сэр.

      – У вас, как у Добсона, острый слух?

      – В высшей степени острый, сэр. А у миссис Траверс мощный голос. Мне показалось, что она разгневана.

      – Она кипятилась, как чайник на огне. И все почему? Потому что я решительно отказался изображать Санта-Клауса на рождественской оргии, которую она устраивает для отпрысков местной черни.

      – Я это понял по ее отдельным метким высказываниям.

      – Я полагаю, что эти бранные слова она почерпнула на охоте во времена своей охотничьей