Жжение. Женские рассказы. Татьяна 100 Рожева

сумку, – протягивает он руку.

      – Только на песок не ставь. Это очень дорогая сумка, – предупреждает она.

      – Я буду держать ее в зубах, – блестит он синевой глаз из самой глубины.

      Она дарит ему улыбку, от которой – знает – мужчины без ума.

      Он балансирует в море на доске, она смотрит вдаль, зарыв в песок узкие ступни. Её взгляд скользит по его прилипшим к бёдрам шортам, худой спине, мокрым дредам. Плавными движениями ног она насыпает холмик, устраивает на нем щиколотки так, чтобы солнце выгодно освещало педикюр и гладкую кожу, а между ступнями оказался серфингист, и делает селфи своих ног. Идея не нова, но форма креативна, даже концептуальна, если угодно. Опять эта фраза… Она досадливо хмурится, не замечая подошедшего парня. Несуразно длинная тень его тела подкрадывается к её песочному холмику. Она рушит его одним движением и встает:

      – Я хочу пройтись. Возьми сумку.

      Его тень накрывает след от её тела на песке, идеальной формы, как и всё в ней, и застывает на миг, замечтавшись.

      Они идут вдоль закатного моря, и он рассказывает о том, что собирается учиться на юриста, чтобы помогать отцу в бизнесе, который перейдет ему по наследству, но вообще-то ему ближе музыка и он надеется это как-то совмещать…

      Она перебивает на полуслове:

      – Вот тот мужчина очень богат, – кивает она в сторону стоящего на пляже человека.

      – Ты что, знаешь его?

      Она отрицательно качает головой.

      – А как ты определила? Он же голый! В одних трусах!

      – Это трусы «Армани», и видно, что их у него ещё штук пятьдесят, – снисходительно бросает она, вернув грациозность походке и кокетство взгляду.

      Мужчина в трусах «Армани» провожает взглядом девушку с явно сделанной грудью и худого парня с дредами и женской сумкой.

      Девушка красиво держит голову, давая ветру поиграть с её волосами.

      Возле волнореза, выброшенного на берег, словно мёртвый кит, они поворачивают обратно.

      «Богатый» стоит на том же месте, рассеянно глядя в море на ныряющего мальчика. Толстая негритянка в цветном балахоне по подол в воде с жутким акцентом уговаривает ребенка перестать, но он не обращает на нее внимания.

      – Надо было глаголы учить, а не цвета, – зло смеётся девушка, ища глазами взгляд мужчины в трусах.

      – Это другая, не та, что на курсах была, – смеётся в ответ парень.

      – Какая разница…

      – Я провожу тебя? – спрашивает он на последней ступени лестницы, уводящей от моря.

      – Как хочешь.

      Она аккуратно отрясает с ног песок, который кажется снегом, присыпавшим спелые ягоды педикюра, и ступает на асфальт, не переодев босоножек. Его сланцы шлепают чуть позади.

      Возле виллы за высоким забором он берёт сумку за обе ручки, словно её саму за руки.

      – Ты придешь завтра утром пить кофе?

      – Утром придет маникюрша, потом массажист.

      – А потом?

      – Потом у меня этюды, я буду занята.

      – Ты художница? Здорово! А в каком стиле ты пишешь?

      – По