Неукротимая Анжелика. Анн Голон

сама когда-то создавала с увлечением и вкусом. Теперь она превратилась вдруг в босоногую пастушку, одинокую и столь отрешенную от всего, что сердце Дегре сжалось. Ему подумалось: «Она создана не для нас. Это ошибка!» – но он прогнал эту мысль движением головы и громко повторил:

      – В чем же дело? Что вам угодно от вашего слуги?

      Взгляд Анжелики засветился нежностью, она повторила:

      – Вы действительно хотите помочь мне?

      – Да, при условии, что вы не станете злоупотреблять нежными взорами и будете сохранять дистанцию. Не сходите с места, – предупредил он ее попытку подойти к нему. – Ведите себя разумно. Это и так дело не слишком приятное. Не превращайте его в пытку, несносная чертовка.

      Дегре вытащил из жилетного кармана трубку и, открыв табакерку, начал набивать ее медленными методичными движениями.

      – Ну, давайте, дружок, выкладывайте все!

      Эта отстраненная манера исповедника успокоила ее. Все казалось теперь нетрудным.

      – Мой муж жив, – произнесла Анжелика.

      Дегре не шевельнул бровью:

      – Который? Ведь у вас их было два, насколько мне известно, и оба как будто покончили счеты с жизнью. Одного сожгли, другой потерял голову на войне. Или имеется еще третий?

      Анжелика покачала головой:

      – Не притворяйтесь, Дегре, будто не понимаете, о чем идет речь. Мой муж жив, его не сожгли на Гревской площади по приговору судей. В последнюю минуту король помиловал его и подготовил побег. Король сам признался мне в этом. Моего мужа, графа де Пейрака, от костра спасли, но, так как он по-прежнему считался опасным для государства, собирались втайне отправить в заточение в одну из тюрем вне Парижа. Но он убежал… Посмотрите эти бумаги, в них доказательства того, что это невероятное событие совершилось.

      Полицейский бережно поднес загоревшийся трут к своей трубке, сделал несколько затяжек, не спеша свернул трут и только затем бесстрастно отмахнулся от стопки бумаг, которые Анжелика протягивала ему:

      – Не нужно. Я знаю.

      – Вы знаете?! – проронила она потрясенно. – Эти бумаги уже были у вас в руках?

      – Да.

      – Когда же?

      – Несколько лет тому назад. Да… Мне все-таки захотелось узнать. Я поступил тогда на службу в полицию и сумел устроить так, что о моем прошлом забыли. Никто уже не вспоминал ничтожного адвоката, глупо пытавшегося защитить обреченного колдуна. С тем делом было покончено, однако иногда при мне заговаривали о нем… Говорили разное. Я стал доискиваться, копаться. Полицейским знакомы разные ходы. В конце концов я обнаружил это и прочитал.

      – И вы мне ничего об этом не сказали, – прошептала она, едва дыша.

      – Нет!

      Он смотрел на нее, прищурив глаза за облачком синего дыма, и она чувствовала, что начинает ненавидеть его, что ей глубоко противен его вид хитрого кота, смакующего свои секреты. И вовсе он ее не любил. У него не было слабостей. И всегда он будет сильнее ее.

      – Вы не забыли, конечно, моя дорогая, – заговорил он наконец, – тот вечер, когда