Безобразные девочки снова в моде. Олег Лукошин

с какого года?

      – С шестьдесят второго.

      – Ну как же, должны помнить! Я моложе, и то помню.

      Никто из гостей Сейфуль-Мулюкова не помнил.

      «Ну блин тупые! – думал я. – Что за интеллект у вас, если вы Сейфуль-Мулюкова не помните?!»

      – Советские времена ещё были, – продолжал я объяснять. – Холодная война. Вот он всё про гонку вооружений рассказывал, про обстановку на Ближнем Востоке.

      – Советские времена? – удивилась какая-то женщина. – Это что за времена такие?

      Я юмора не понял.

      – Ну как какие, – развёл руками. – Времена Советского Союза.

      – Советского Союза? – переспросили меня. – Это промышленная компания какая-то?

      Я вглядывался в лица гостей.

      «Сволочи! – дошло до меня наконец. – Меня разыгрывают! Неужели думают, что я поведусь на такую тупость?»

      – Союз Советских Социалистических Республик! – гордо и оскорблённо произнёс я. – Страна, в которой вы родились и выросли.

      Гости смотрели на меня недоумённо. Особенно – брат с женой.

      – Но мы родились и выросли в Великой России, – серьёзно ответил мне кто-то.

      Я начинал злиться.

      – Я понимаю, – сказал, – что в своей жажде наживы вы готовы отвергнуть всё святое и ценное, что есть в нашей жизни. Но отрицать историю… Это уже что-то из ряда вон выходящее.

      Кирилл, побледневший и смущённый, делал мне какие-то знаки. Я не реагировал.

      – Егор! – позвал он меня наконец. – Пойдём, обсудим кое-что.

      – Кирилл! – крикнул я ему. – Киря! Ну хоть ты-то не прячься за идиотской маской. Я не знаю, может у вас так принято – разыгрывать пролетариев, но шутка ваша – неумная.

      – Егор, – голос брата стал жёстче. – Подойди ко мне, пожалуйста.

      – Может и ты скажешь, – кричал я ему, – что Советского Союза не было?!

      – Ни про какой Советский Союз я не знаю, – раздражённо ответил он, подходя ко мне. Схватив за руку, попытался вывести меня из зала.

      Я завёлся.

      – Гады! – крикнул я, швыряя рюмку об пол. – Сволочи зажравшиеся! Сталина на вас нет! Ленина! Дзержинского! Они бы сгноили вас живьём. Вы ненавидите меня за то, что я беден. За то, что не швыряюсь капустой. Но я выше вас, потому что честнее! И победа, в конце концов, будет за нами!

      Подбежавшие охранники вывели меня из зала. Брат бормотал что-то, но я его не слушал. Торжественно плюнув ему под ноги, я оставил этот очаг разврата и лжи.

      Весь следующий день не мог успокоиться. Сидел в своей плотницкой каморке и возмущался.

      – Ренегаты! Предатели! Готовы отказаться от всего святого, растоптать своё прошлое – лишь бы получать бабло. Как велика их ненависть к рабочему классу! Как далеки они от трудового народа!

      Работы почти не было. За весь день заказали всего два гроба.

      Вечером ко мне заглянул хозяин.

      – Как дела? – осмотрел он каморку.

      – Нормально, – отозвался я.

      – Сколько заказов сегодня?

      – Два.

      – Всего два?

      – Да.

      – Плохо,