Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая. Сергей Протасов

чтобы он навестил ее после работы. Если повезет, они смогут сходить куда-нибудь. Она увидит, какой он щедрый и состоятельный человек.

      В конце рабочего дня, отпросившись на час пораньше, Эдик в последний раз шел к своему бывшему подопечному.

      Снег прекратился, но похолодало. Воздух сделался необычайно прозрачным и чистым. Свекольников вдыхал его полной грудью, всматривался в далекие огни и удивлялся их резкости. Принятые простые и очевидные решения, предвкушение скорого свидания с Машенькой, ясность и мороз очистили его голову. Бог с ним, с Бабиным. Наверное, он сошел с ума от самоедства. Надо сдать ему ключи, вызволить дурацкий ножик. Пусть живет, как хочет; Эдик сможет быть счастливым без мести. С чистой совестью и с деньгами. Никогда не поздно поменять планы.

      Два коротких – один длинный – два коротких. Звонки отчетливо прозвучали за дверью.

      – Кто? – услышал он странный голос.

      – Свекольников, кто ж еще? Ключи пришел отдать.

      Защелкали замки, пенсионер впустил Эдика в дом. В неосвещенной прихожей ему показалось, что пахнет в квартире как-то необычно. Как будто запах табачного дыма, и вообще что-то не так. Некурящий Эдик сразу улавливал запах сигарет. Радостное состояние сменилось тревогой. Бабин стоял и не трогался с места.

      – Давай ключи, – сказал он твердым голосом и протянул раскрытую ладонь. – Где они?

      Эдик постепенно привык к темноте, и разглядел светящиеся в полумраке острые и насмешливые глаза Бабина-младшего. В протянутой к нему ладони он вроде бы угадал тот самый нож, нацеленный в сердце. Нет, ошибся. Двойник шагнул ближе и повысил голос:

      – Ну?

      – А где Владилен Феликсович?

      – Уехал. Я за него. Ключи давай, и свободен. Ты тут больше не нужен, забудь сюда дорогу.

      – Он мне расписку за ключи должен. Я так не могу. А куда это он, интересное дело, уехал? Он ничего мне не говорил! – упирался Свекольников, сжимая свой тяжелый правый кулак. В критические минуты отчаянное, безоглядное мужество посещало его. – И давайте без резких движений. Хорошо? Где Владилен Феликсович?

      – Эдик, это ты? Извини, не признал. Помнишь тезку? – строгий голос вмиг сменился сиропным. Эдик разглядел кособокую черную улыбку.

      – Помню, конечно.

      – Я же и говорю, на лечении он, в госпитале. Вчера на скорой увезли. Можешь проверить по ноль три, если не веришь. Мы же вчерась встретились с ним, ну, само собой, выпили за встречу по чуть-чуть. Пошли воспоминания, фотографии. Он мне о своей жизни, я ему о своей. Сидели, рыдали. Ты не представляешь, как он расчувствовался, будто ждал меня всю жизнь. Так и сказал: «Я тебя всю жизнь ждал и надеялся». К ночи вдруг побледнел чего-то, поплыл. Я вызвал неотложку на всякий случай, его и увезли, несчастного. Сейчас уже все хорошо, мне позвонили. Из реанимации выписали в палату. Второй этаж, палата номер восемь, на двоих. Подозрение на инфаркт не подтвердилось. Допился, гад! Хочешь навестить? Адрес больнички дать? Или давай со мной, я через час выхожу.

      – Адрес