Рассказы. Часть 1. Дмитрий Леонидович Федорович

не от кого, и потянул на себя тугую тяжёлую дверь. Последняя мысль у него мелькнула: Маше дать телеграмму, не позвонить, а именно телеграмму. Не был вполне уверен в себе Сергей Иванович: отговорить может. Женщина – она всегда сто резонов найдёт, чтобы по-её вышло…

      Садилось солнце, и над Москвой чуть розовели облака. Были они скучными, седыми, слоились плоско, не так, как летом, но всё равно – красиво. Жаль только, никогда мы на эти облака не глядим, некогда нам. Да и ни к чему вроде. Так и вся жизнь проходит, без красоты. А надо, надо иногда глаза к небу поднимать. Богаче будешь.

      И под этими серо-розовыми облаками продолжалась своя жизнь. Пожилая кассирша выдала билет, ничуть не удивляясь, почему это кому-то вдруг понадобилось ехать на край света, девица в почтовом окошке приняла телеграмму и споро выдала квитанцию – помнил Сергей Иванович те времена, когда квитанции эти руками выписывали, это теперь так – ткнул пальцем, и машина сама всё распишет и укажет. И был он благодарен Вике за то, что перевернула она его жизнь, весь уклад, годами сложенный – пусть сама о том не ведая ни сном ни духом. Ждал, ждал, наверное, Сергей Иванович такого толчка, только и сам себе боялся в этом признаться. А теперь и отступать не хотелось – уже завертела его кутерьма дороги, появился в руках какой-то пакет со снедью, и только на самом донышке сознания червячком копошилась мысль, ела потихоньку: как это он несобранный, без чемодана, без тапочек…

      Да ладно, неделю как-нибудь перебиться можно. Ведь если не сейчас, то никогда Сергей Иванович никуда не поедет, это-то он знал точно. А неделю эту он уж как-нибудь продержится.

      Оставалась позади Москва, падало солнце к горизонту, а в маленьком купе скорого поезда среди обыденной суеты дорожного обвыкания, среди зарождения скоротечной дорожной компании, сидел старый человек и, время от времени улыбаясь чему-то своему, глядел в окно. Глядел на бесконечные снега, на заметённую вровень с рельсами колею, на хибарки путевых обходчиков, на старые водокачки, насмерть прокалённые стужей, на деревья, цепляющиеся голыми сучьями за чёрно-красное небо, что отгорало северным холодным закатом. И было ему хорошо.

      Ведь где-то впереди на дороге, весь исколотый колючим снегом, был маленький старый вокзал с удивительным названием – Ерофей Павлович.

      Юбилейный клиент

      Сергей Иванович ненавидел полонез Огинского. Впрочем, «ненавидел» – это слишком сильно сказано. Просто очень не любил с некоторых пор. Конкретно – с тех пор, как в подъезде установили железную дверь с кодовым замком и домофоном.

      Дело в том, что в качестве мелодии в этом самом домофоне использовали ни в чём не повинный полонез. И хорошо бы только в одном домофоне – нет же, по всему району, в каждом доме, в каждом подъезде – везде звуки были одни и те же.

      Раньше Сергею Ивановичу даже нравилась эта мелодия. Она звучала в электронном будильнике, стоявшем на кухне (впрочем, никогда не употреблявшемся по прямому назначению, поэтому лучше сказать так – не то чтобы звучала, но вполне бы могла звучать в принципе); однако после двухмесячного