Мысы Ледовитого напоминают. Ю. В. Чайковский

Разве не бесспорное достижение Петра? Да, военный флот создан при нём, и, в частности, ВСЭ состоялась на судах военных. Попытка идти на кочах (из Архангельска) провалилась.

      Для нашей темы это важно, ибо ВСЭ шла на судах военных.

      До Петра у России, по сути, не было морского флота – ни военного, ни торгового, хотя был промысловый. Правда, был обширный речной флот, как промысловый, так и торговый, причём последний всегда был вооружён для защиты от речных пиратов. При первых Романовых на Дону и Волге строилось много мелких военно-транспортных судов, но собственно военный корабль – «Орёл», был один [Тушин, гл. 2]. Он построен голландцами на Оке при Алексее Михайловиче для охраны волжских купеческих судов. «Орёл» предназначался и для выхода в Каспийское море, но лишь спустился в 1669 году по Волге до Астрахани, где оказался не у дел. Город был взят полчищами Степана Разина, имевшего большой флот – знаменитые струги. Один «Орёл» выступить против них никак не мог, в обороне не участвовал (пушки с него были сняты для обороны крепости) и, вероятно, не был Разиным даже замечен как военный корабль.

      Винить голландских офицеров и мастеров вряд ли стоит, однако сами они, по всей видимости, свою вину чувствовали: один из них, Йоганн Стрюйс, парусный мастер, в своей книге писал, что «Орёл» был сожжён повстанцами[67]. Так с тех пор и принято считать, хотя историк флота Юрий Тушин давно уже нашёл два документа, согласно коим «Орёл» так и сгнил, не использованный. Любопытно, что находка никак на пишущих не повлияла, кроме недавней заметки Татьяны Жадновой, журналиста (Морской сборник, 2012, № 11).

      От Петра же остался на Балтике огромный военный флот: 36 линейных кораблей, 16 фрегатов, 70 галер и более 200 иных судов (НБЕ, т. 4, стл. 884). Он изгнал Швецию из числа тогдашних великих держав, но для блага России требовалось иное – только выход на Балтику. Он состоялся бы в те годы при любом активном правителе (например, при Софье), и для удержания позиции флот был нужен, но лишь тот, что достаточен для обороны и торговли. Пётр, однако, думал иначе:

      «Новый флот уже мог сражаться с противником, но царя охватил кораблестроительный азарт – ведь он был корабельным плотником. Была развёрнута огромная программа по строительству парусных гигантов… но они строились в спешке, с нарушением технологии, из сырого леса. К 1720 году Россия имела 31 линейный корабль, а Швеция только 11 […] Через несколько лет после смерти Петра… корабли вышли из строя – попросту сгнили» [Нефёдов, с. 112].

      К тому же флот был заперт в тесной Балтике и основная его часть сгнила, как и «Орёл», без употребления. Так, при Анне Иоанновне в 1733 году числилось 37 линейных кораблей, но воевать со Швецией смогло из них 16 (см. Очерк 4). Галер было очень много, но 3 наличных галерных роты могли обеспечить гребцами всего 3 галеры [П-2, с. 335] (при Петре же преобладали гребцы-каторжане, быстро погибавшие; их поставляли непрестанные уголовные и политические процессы – это похоже на сталинские великие стройки). А ведь для строительства этого флота Пётр оставил Россию без строевого леса. Подробнее см. [Длуголенский; Казаков; Петрухинцев].

      Что касается черноморского

67

Он не раз видал в Астрахани пьяные оргии Разина и поведал миру об утоплении персидской княжны (назвав её царевной). Он видал её и записал: «это была милая, остроумная дама, всегда хорошо относившаяся к нему (Разину – Ю.Ч.). Увы, она стала жертвой его жестокости» [Голландцы…, с. 55]. Самого утопления Стрюйс не видел.