Радрадрабен. Дмитрий Леонидович Федорович

виде, рвался на волю, хотя на сей раз воскреснуть ему, похоже, не светило никак.

      Бывший солдат Школы Сороки вспомнил, как однажды летом, в сумасшедшую жару, когда они стояли лагерем на безжизненной и унылой Солёной Пустоши – инструкторы в тот раз выгнали весь личный состав на тактические занятия – среди них началась повальная маята животом, но таких жестоких симптомов всё же не было ни у кого. А тогда пришлось, стыдно сказать, обращаться к самому Паху – тот, правда, помог, но был сильно разгневан низменной сущностью представленной к рассмотрению проблемы.

      Робин прикинул, что сейчас творится в оставленной ими великой империи Харра и мысленно пожалел беднягу Шпокара.

      Тем не менее, карлики как рабочая сила теперь никуда не годились, и на наскоро созванном совещании решено было их отослать домой. Недомерки, шатаясь от слабости, покорно потащились по горной тропе обратно, то и дело приседая и – наверняка! – горячо благословляя отсутствие штанов.

      Дальше приходилось продвигаться пешком. Путники собрали в котомки самое необходимое – в основном, пищу (Бека, досадливо кряхтя, прихватил вдобавок плотный мешочек жемчуга), и двинулись вверх по извилистой горной тропе.

      Перед ними, рассекая каменную плоть земли, лежало огромное ущелье. Оно нескончаемо тянулось в обе стороны, насколько хватало глаз. Тропинка упиралась в мост. Выгнутая арка из замшелых базальтовых блоков соединяла обе стороны ущелья. Было похоже, что мост этот построен очень и очень давно: на камнях виднелись обглоданные временем руны и барельефы, изображавшие каких-то жутких образин.

      Подошедшие Бека и Глендавейн тоже остановились. Что касается графа Айтера, то ему очень не хотелось идти по этому мосту – что-то его не то не пускало, не то предостерегало. Смутно было в душе у графа. Видно, и остальные испытывали нечто похожее: Бека слегка побледнел и воровато оглядывался, а Глендавейн нервно теребила узенький поясок.

      Робин оглянулся, вздохнул, поправил меч за спиной и сказал:

      – Ну что, пошли, что ли? Что стоять зря, – и решительно ступил на древние плиты кладки.

      Его спутники, чуть помедлив, двинулись за ним. Мостик был узенький (телега бы точно не проехала) и без перил. Робин сдуру глянул вниз и чуть не свалился с моста: перед глазами всё завертелось, закружилась голова, поджилки затряслись… Это была Бездна, Бездна с большой буквы. Казалось, в этом месте землю разрубили пополам, и половинки её не разлетаются только потому, что сцеплены этим хилым мостиком. Робин выругался сквозь зубы, закрыл на миг глаза, снова открыл и заячьим скоком преодолел оставшееся расстояние. Сердце его бухало и колотилось в груди, как перед неотвратимой жестокой схваткой с неясным исходом. Бека и Глендавейн удивлённо посмотрели на него и спокойно перешли на другую сторону.

      Отдышавшись, граф с удивлением понял, что стоит на бурых плитах, которыми продолжалась кладка моста и которые складывались в старую-престарую, но довольно приличную дорогу. Между плитами пробивалась жиденькая травка.