Звёздная пыль. Артём Андреевич Яковлев

сел за стол.

      – Кнопки… Первая… Плюс, икс сто… Это название. Так и запиши!..

      И мы тщательно переписали все надписи у кнопок. Включая рычажок, скрывающийся у самого основания браслета, который запускает «подгонку к руке», обозначенный либо укороченным зигзагом молнии, либо обращённой буквой «Z». Группы кнопок у кисти были объединены снизу словом «ВЫБОР», а три кнопки справа – «ЗАЩИТА». В выгравированных словах выбор и защита краски не было, поэтому разглядеть надпись на кириллице было трудно. Я обнаружил их только кончиками пальцев. Последней же кнопкой я записал: «11. без обозначения, красная…». И с Димкой мы тут же вписали, что эти кнопки, по моему мнению, делают. Включают-переключают, прибавляют-вычитают… Только у последней одиннадцатой ничего, по понятным причинам, писать не стали. Когда закончили, Димка надолго замолчал, тупо глядя куда-то мимо часов и таблицы. Первое время я пытался какими-то звуками снова пробудить интерес к нашей работе. Но никакого отклика не получил. И оставил его в покое. Пусть размышляет. Хотя, о чём тут раздумывать? Мне это было непонятно. Ведь нам нужно всего лишь выяснить как функционирует эта штука и для чего она может пригодиться… А мы переписали зачем-то кнопки, и Димка сразу впал в прострацию. У него такое, время от времени, случается.

      За неимением лучшего, я расслабленно откинулся на спинку его уголкового дивана и стал ждать.

      Через некоторое время Дима очнулся и посмотрел на меня. Лицо у него было каким-то одухотворённым, будто придумал что-то гениальное.

      – Ты помнишь, сколько времени длилось твоё… Ну, когда всё началось и потом закончилось… Весь процесс…

      – Дим! – прервал его я. – Давай чем-нибудь серьёзным займёмся. А моё состояние пусть потом оценивают психиатры…

      – Ты в этом ошибаешься, я думаю! – вздохнув, возразил Димка. – Это очень-очень важно!.. Так сколько времени тогда прошло?

      Я безнадёжно махнул рукой, вздохнул и попытался вспомнить. За это время меня ударило неслабо, скинув с табуретки. Потом я, вслед за двойником, проламывался через вязкий замёрзший и искрящийся воздух… После, когда упёрся в дверь, всё прошло… Отдышался… Посмотрел вокруг, поискал двойника… И, конечно, не нашёл… И начиркал на бумажке… И снова всё завертелось… Для меня это всё было безумной вечностью. Но я назвал более реальные цифры:

      – Несколько минут, наверное…

      Димка хмыкнул:

      – «Минут», не «секунд»?.. Точно?

      Я пожал плечами:

      – Ну, да… Х-хотя… не знаю… Может, и одну минуту… или даже около того.

      Димка удовлетворённо пошевелился, меняя позу.

      – А могло быть, например, четырнадцать секунд?

      – Сколько? – возмущённо вскрикнул я.

      – Четырнадцать! – он при этом почти торжествовал. Как будто четырнадцать секунд имели какое-то особое значение. Как очередное доказательство Великой теоремы Ферма.

      Огорчать его мне не хотелось. Но я бы ещё мог согласиться на сорок секунд. Я, дайвер с трёхлетним стажем, и за небольшую часть того времени, что длилась эта ерунда, начал рально задыхаться… Да