Вирус. Артём Андреевич Горохов

мог рассмотреть облака дыма и гари, взмывавшие вверх клубами. Не давая себе в этом отчёт, я укусил себя за большой палец правой руки, да так и остался стоять, сжимая костяшку зубами, словно это помогало думать.

      Если огонь будет двигаться сюда, то спастись можно будет только бегством. Рассчитывать на то, что пожар будет кем-то затушен, не приходилось. Я соображал: что лучше, остаться тут и молиться о том, чтобы огонь не пожрал весь мой дом со мною в придачу, или уже бежать на улицу, уповая на то, что не подхвачу вирус. В любом случае внизу меня ждала моя машинка, которая должна была передвигаться быстрее пожара, не смотря на свой солидный возраст. Посматривая на зарево, от волнения я даже переступал с ноги на ногу. До меня дошло, что машина может просто не завестись после нескольких месяцев простоя. Это был вполне возможный вариант.

      Поборов здравый смысл, я подошёл к телефону и поднял трубку. Послышался гудок, и это уже обнадёживало. По номеру пожарной службы, никто не отвечал. То же самое и в мэрии. Бесполезно.

      Я вернулся к окну. Пейзаж не менялся. Это означало, что огонь, по крайней мере, не разрастается и не идёт в мою сторону. Мне не оставалось ничего, кроме как сидеть перед окном и любоваться зловещими отблесками пожара. Цугцванг.

      ***

      Когда наутро пошёл дождь, я вздохнул свободно. На месте пожара поднимался столб дыма и пара. Конечно, никто ничего не тушил. Некому и незачем.

      Электричество появилось только к десяти часам утра. Тут же на плиту был поставлен ковшик воды и включен телевизор. К моему удивлению ни один канал не показывал. Возможно, телевышка была повреждена пожаром, или была отключена от питания в связи с высоким потреблением электричества. Оставалось лишь догадываться.

      Вода в металлическом ковше закипела. Я бросил в неё лапшу быстрого приготовления и приправы из пакетиков, подождал, пока всё это прокипело ещё несколько минут, и только после этого, снял ковш с плитки. Есть я стал прямо из него. Этот ковшик у меня был для приготовления еды. Ещё один – для кипячения воды и заварки чая или кофе. Посуда не мылась, т.к. использовать водопроводную воду было рискованно.

      С ковшом в руках я сел к компьютеру, открыл несколько пустых социальных сетей. Никто мне не писал, никому я не был нужен. На «Выживших одноклассниках» шёл вялый трёп про будни выживших и бездействие правительства.

      7 сентября зарядили дожди, словно они ждали, пока выгорит полгорода, чтобы окропить закопченные руины. Потоки воды шли по улицам, неся с собой мусор и всякую дрянь. Видимо сливы и коллекторы были завалены, а расчищать их было некому, вот воде и некуда было деваться. Она наполняла подвалы, подземные коммуникации, переходы.

      Я сидел с чашкой кофе у монитора и переписывался с одной женщиной из Австрии. Её звали Мэдхен. Вообще было удивительно видеть в сети женщину. Давно ведь было подмечено, что женщины от новой чумы умирали первыми. Впрочем, кто мог гарантировать, что это не сбрендивший мужик, решивший виртуально «сменить пол», чтобы привлекать больше внимания.

      Не