Под алыми небесами. Марк Салливан

Микеле.

      Отец Пино выпустил из рук футляр скрипки и, рыдая, упал на колени. Пино никогда не видел своего отца в слезах, во всяком случае, не помнил такого, и при виде горя Микеле Пино почувствовал опустошенность, печаль и унижение.

      – Ну-ну, папа, – сказал он, пытаясь поднять отца на ноги.

      – Все пропало, – плакал Микеле. – Наша жизнь пропала.

      – Чепуха, – сказал дядя Альберт, беря зятя под руку. – У тебя есть деньги в банке, Микеле. Если понадобится ссуда, я тебе дам. Квартира, мебель, товар – все это ты сможешь восстановить.

      – Не знаю, как я скажу об этом Порции, – слабым голосом проговорил отец Пино.

      – Микеле, ты ведешь себя так, будто в твоих силах было предотвратить попадание бомбы в твой дом, – просопел дядя Альберт. – Ты скажешь ей правду, и вы начнете все заново.

      – А пока поживете у нас, – сказала тетя Грета.

      Микеле закивал было, но потом сердито повернулся к Пино:

      – Но не ты.

      – Папа?

      – Ты поедешь в «Каса Альпина». Будешь учиться там.

      – Нет, я хочу быть в Милане.

      Отец Пино рассвирепел:

      – Ты здесь не останешься! У тебя здесь нет голоса. Ты мой первенец. Я не допущу, чтобы ты погиб от шальной бомбы. Я… я бы не вынес этого. И твоя мать тоже.

      Вспышка отца ошеломила Пино. Такое поведение было не в характере Микеле, который привык размышлять, обдумывать, а не вспыхивать и кричать. И уж конечно, не на улице в Сан-Бабиле, где слухи о событиях в мире моды подхватывались, разносились и никогда не забывались.

      – Хорошо, папа, – тихо сказал Пино. – Я уеду из Милана в «Каса Альпина», если ты так хочешь.

      Часть вторая

      Соборы Господа

      Глава пятая

1

      Поздним утром следующего дня на Центральном вокзале Микеле сунул в руку Пино пачку лир и сказал:

      – Я пришлю твои книги, и кто-нибудь будет встречать тебя на платформе. Веди себя хорошо и передай от меня привет Миммо и отцу Ре.

      – А когда я вернусь?

      – Когда здесь будет безопасно.

      Пино с несчастным видом посмотрел на Туллио – тот пожал плечами, а потом на дядю Альберта – тот разглядывал свои туфли.

      – Неправильно это, – сказал он, в ярости схватил рюкзак, набитый одеждой, сел в почти пустой вагон и, кипя от злости, уставился в окно.

      С ним обращаются как с малолеткой. Но разве это он падал на колени и плакал у всех на глазах? Нет. Пино Лелла принял удар и выстоял, как мужчина. Но что он мог сделать? Бросить вызов отцу? Спрыгнуть с поезда? Уйти к Белтрамини?

      Состав дернулся и заскрежетал, отходя от вокзала, проехал через депо, где под присмотром немецких солдат сотни людей с пустыми глазами, многие из них в поношенной серой форме, грузили на платформы ящики с запасными частями для танков, винтовками, пулеметами, бомбами и снарядами. Вероятно, это военнопленные, расстроенно подумал Пино. Он высунул голову из окна и разглядывал их, пока поезд проезжал