Офисное кресло и вуду-жаба. Нина Запольская

сгребал пузырьки, пилочки, щётки, тряпки и швырял в чемодан, стараясь ничего не пропустить. Потом закрыл чемодан, отнёс в прихожую и поставил, придвинув к двери ногой. К самой двери. Вплотную. Рита явится за своими вещами, конечно, и сразу увидит. Вернулся в комнату, глянул на пилон и сказал жёстко:

      – А вот пилон я никому не отдам, мать вашу!

      Он подтянулся на пилоне до потолка и повис на одной руке. Как бандерлога.

      Надо было начинать другую жизнь.

      ****

      На следующий день на новом месте работы он увидел девушку. Её везли на офисном кресле по коридору две другие девчонки, наверное, в туалет. Они улыбались, едва сдерживая хохот, вот только самой девушке было не до смеха: она смущалась, краснела, не зная, куда деваться. У неё оказался разорван мениск – серьёзная травма, и он знал, что это такое. Вечером он подвёз девушку с работы домой. Её звали Верочка.

      Девушка оказалась тихой, таинственной, похожей на заколдованную принцессу с пепельными, поднятыми вверх волосами и по-детски гордым ртом. Сначала Крылов пожалел её из-за колена, а потом… Он не понял, как это случилось, но потом, когда Верочка немного поправилась, они начали проводить вместе и выходные.

      А сначала, спустя неделю на новой работе, его вызвала к себе менеджер по управлению персоналом Елена Михайловна. Крылов ещё во время своего оформления заметил её странный, совсем не профессиональный интерес к себе. Она выспрашивала подробности о нём скорее с житейской стороны: кто его отец и мать, где работают его братья. Крылову стоило большого труда отвечать вдумчиво и следить за своими словами. И вот теперь он сидел у стола кадровички и с удивлением понимал, что та смущается.

      – Сергей, хочу признаться, что вы произвели на меня очень благоприятное впечатление, – начала Елена Михайловна издалека.

      Крылов склонил голову. А что тут скажешь?

      – И у меня есть к вам личная просьба, – сказала она и замолчала.

      Крылов опять кивнул, изобразил бровями «я весь внимание» и поощрительно улыбнулся.

      Елена Михайловна потупилась и произнесла, наконец:

      – У меня есть дочь… Красивая девушка, умная и образованная, но вот в отношениях с молодыми людьми ей не везёт. И я не знаю, в чём тут дело. И, как мать, беспокоюсь. Вы понимаете меня?

      – Безусловно, Елена Михайловна, – поощрил её Крылов, хотя не понимал совершенно, к чему она клонит.

      – А клоню я вот к чему, – продолжила объяснения та, словно читая его мысли. – Не могли бы вы сходить с моей дочерью в театр? И рассказать мне о том, какое она произвела на вас впечатление? Для меня это так важно! Я совершенно не знаю, что она за человек. Может, она молодым людям не интересна?

      Видимо, разглядев удивление в его глазах, Елена Михайловна поспешно вскричала, поднимая холёные белые руки в успокаивающем жесте:

      – Билеты я куплю!

      – Но дело не в билетах, разумеется, Елена Михайловна, – произнёс Крылов и спросил с улыбкой: – А что подумает об этом ваша дочь?

      – О, не беспокойтесь. Это я беру на себя! – На немолодом ухоженном лице кадровички читалось искреннее страдание.

      И