Замок Дор. Прощай, молодость (сборник). Дафна Дюморье

знаю: очень много в мире тех,

      Кто повесть о Тристане прочитал.

      Глава 11

      Воз с сеном

      Прошел год. Как-то теплым июньским вечером – сумерки сгущались так медленно, что серп луны, висевший над Замком Дор, был едва заметен на голубом небе, – косари фермера Бозанко сидели большим полукругом под изгородью, ограждавшей поле (Ворота Марка), попивая чай, которым их угощала миссис Бозанко, и передавая друг другу тарелки с пирогом, варенье и густые топленые сливки. Сено было скошено вовремя и уже убрано – за исключением одной копны. Что касается последнего воза, то тут следовало соблюсти церемонию: фермер верил в старые обычаи. После того как будет убран урожай пшеницы, в амбаре устроят обед – с сидром и песнями, чтобы отпраздновать это событие. Но уборка сена завершалась чаепитием под изгородью. Доктор Карфэкс и мистер Трежантиль тоже были приглашены.

      Перед тем как прибыл кипяток, некоторые из косарей попытались танцевать под звуки скрипки Амиота. Но они проработали весь день и очень устали, их томила жажда. И теперь они с радостью поглощали угощение, перебрасываясь грубоватыми шуточками и, так сказать, сельскими комплиментами. Миссис Бозанко столь усердно потчевала их чаем и пирогами, что время от времени они утирали со лба пот: мужчины просто рукой, а женщины, сидевшие в шляпах, которые защищали их от солнца, делали это более деликатно, носовым платком.

      Воз с последним снопом, загруженный с особым тщанием, стоял от них в нескольких ярдах, в верхушку копны были воткнуты вилы. Чуть подальше, в тени, две лошади, Весельчак и Милашка, щипали траву, мелодично позвякивая упряжью и отгоняя мух и комаров длинными хвостами. Они не были стреножены, но не выходили за черту, которую просто провел в воздухе Амиот. Теперь он был возницей мистера Бозанко, и эта парочка обожала его. Кстати, и двое детей, Мэри и Джонни, – тоже. Амиот рассказывал им всяческие истории, но делал это как-то странно. Казалось, он извлекает их откуда-то из глубины или они рождаются в какой-то сказочной стране. При этом у него на коленях всегда лежала скрипка, но он не играл на ней, а лишь время от времени пощипывал струны, как будто помогая таким образом своей памяти. И вдруг, в самый волнующий момент, он прерывал свой рассказ, говоря, что дальше не знает, и просил детей продолжить.

      Сейчас Амиот сидел между доктором Карфэксом и Мэри, и, когда мимо плотной фалангой пролетала стая грачей, направлявшаяся домой, в Пенквайт, он взглянул на небо.

      – Они летят выше, чем вчера, – прокомментировал мистер Трежантиль.

      – Семьи снова сбиваются в стаи, – заметил Амиот, пощипывая струны своей скрипки. – Всю весну они разбивались на пары.

      – Что это за мелодия, парень? – спросил доктор Карфэкс.

      – Не могу вам сказать, сэр. Это глупая старая песня, которую я слышал в детстве, много лет назад.

      – А у нее есть слова?

      – О да, она очень длинная. Но я помню только последние две строчки. И совсем не помню, сэр, о чем эта песня.

      Амиот погладил скрипку и начал скорее мурлыкать, нежели петь:

      Iseut ma dru, Iseut m’amie,

      En vus ma mort, en vus