Князь Курбский. Борис Федоров

нас храбростию: нет! Бог за преступления предал нас в руки ваши. Но благодарю Бога,  – сказал Бель, отерши слезы,  – благодарю, я стражду за любимое отечество!

      – Еще имеет Ливония мужей доблестных,  – говорил князь Шуйский.  – Найдется не один Тиль.

      – Не много подобных ему! – отвечал Бель.  – Тиль убеждал граждан жертвовать богатством для спасения отечества. Наша драгоценность – мечи; спасем ими родину. Пожертвуем золотом, найдем и помощь и войска умножим. Не отвечали на призыв его и не дали золота.

      – Но шесть лет сражались как рыцари,  – сказал Шуйский.

      – Великодушие крепче силы – и Дерпт тебе сдался,  – отвечал Бель.

      – Я слышал,  – продолжал Шуйский,  – что когда оставалось печатью скрепить договор – старик Тиль еще раз вызывал, кто хочет идти с ним – умереть за родину?

      – Так! – сказал Бель.  – Но в Дерпте много буйных Тонненбергов, а Тиль был один.

      Беседуя с Мстиславским, Курбский не вслушался в его слова.

      – Люблю вашего Паденорма! – сказал Шуйский.  – Мы разрушили стены, сбили башни – он не сдавался; мы овладели городом, а он все еще отбивался и не сдался. Почитая доблесть, я дозволил ему выйти с честью с его витязями.

      – Я видел его,  – сказал Курбский,  – израненный, покрытый пылью и кровью, он выходил из города, от утомления опираясь на двух рыцарей. Черные волосы его разметались по броне; один из рыцарей, поддерживая его, нес его шлем, другой – щит.

      – Счастливее его был ваш Андрей Кошкаров,  – сказал Бель.  – С горстью воинов он отразил от Лаиса все ополчение нашего Кетлера.

      – Есть еще у нас витязи! – воскликнул Шуйский.  – Даниил Адашев на крымской земле, сам построив лодки, взял два турецких корабля; корабли оставил, пленных помиловал, а чтоб не кормить даром, отослал к турецким пашам в Очаков. А Курбский наш с братом Романом в воротах Казани, с двумястами воинов остановил десять тысяч татар!

      – Хвала храбрым! – раздался крик пирующих.  – Наполняйте кубки.

      – Кубки знакомые,  – заметил Бель,  – они стучали на столах нашего Гольдштерна и заглушали стон вассалов его.

      – Да,  – проговорил Курбский,  – не помогло богатство Гольдштерну. Цепь золотая в полпуда блистала на нем, но в нем – золотника мужества не было.

      Курбский, извещая Иоанна о победах, писал к нему о милосердии к Турову; к добродетельной Анастасии о заступлении за друга его. Но в тот самый час, когда оканчивал он письмо, свершилось бедствие неожиданное. Нетерпеливо ожидал Курбский ответа, еще нетерпеливей Адашевы, готовясь на решительный приступ к Феллину. Вдруг поразила всех громовая весть, что Россия осиротела царицею, что Анастасии не стало…

      Глава VI. Клевета

      Уже две недели не умолкала гроза войны перед Феллином. Гранитные ядра, раздробляя камни, врезались в твердые стены. Долго стоял оплот Феллина; наконец, с разных сторон пробитый ударами, рассыпался и открыл путь воинству русскому; но еще за рвами глубокими возвышались на крутизнах три крепости, и с древних башен,