За холмом. Дмитрий Павлович Шишкин

надбровные дуги и жёлтые торчавшие клыки придавали ему зверский вид. Кроме того, доктор был горбат и хромал на одну ногу, которая была короче второй. В руке у него был небольшой потёртый саквояж с сохранившимися от прежних докторов медицинскими инструментами (он оставил только простейшие, предназначение которых удалось узнать) и старыми лекарствами. Из нового с собой доктор носил лишь куски ткани для перевязки, спирт и какие-то травяные настои, что делали ему старушки с окраины, сохранившие рецепты народной медицины.

      Доктора сопровождал сам богач. В этот раз он был не в домашнем. На нём был ярко-синий шёлковый сюртук и бордовые плюшевые штаны. На голову был водружён иссиня-чёрный парик, намазанный чем-то блестящим, на каждом пальце руки блистал перстень с камнем.

      Доктор подсел к обессилевшей женщине, нащупал пульс, найдя его с четвёртой попытки. Что-то пробубнил богачу на их, полном непривычных то гортанных, то тягучих звуков, языке.

      – Я без тебя вижу, что она живая, давай помогай ей! – прикрикнул на него толстяк и многозначительно посмотрел в лицо женщине, демонстрируя, очевидно, заботу.

      – Я давать ей нюхать нашатырь! Она будет живая-живая! – с жутким акцентом и запахом изо рта ответил врач и полез в саквояж.

      Толстяк, как будто извиняясь, что было ему несвойственно и что делал он так неуклюже (очевидно, впервые за многие-многие годы), обратился к пленнице:

      – Это лучший врач в стране. Других нет. Были другие, пятеро. Причём трое из них – потомки пришельцев, которых здесь оставили, когда остальных выгоняли и казнили. Но вот вышла история там… – богач замялся, поглядывая искоса на доктора, видимо, оценивая, что тот сможет понять и потом разболтать. – В общем, Совет старейшин обвинил их в заговоре. Все пятеро не смогли вылечить дочку самого старого и уважаемого члена Совета.

      Врач в это время откупорил, наконец, пузырёк и сунул женщине под нос. Нашатырь был выдохшийся, но действие всё же оказал: она скривилась и отвела голову назад, заставив себя чуть приподняться на локтях, закашлялась. Доктор потянулся за ней, намереваясь заставить дышать вонючей жидкостью и дальше, но толстяк отвёл его руку.

      – Давай там снадобья свои!

      Врач суетливо начал звенеть колбочками с народными настоями, готовя пациентке какое-то пойло.

      – Вы узнали? – хрипло спросила женщина.

      – Есть у меня для тебя новости! – хитро улыбнулся толстяк и подмигнул ей. – Доктор уйдёт, к этому приступим, а пока делай всё, что он говорит.

      Женщина послушно выпила снадобье, омыла руки, лицо, дала обработать раны спиртом, не проронив ни звука. Пока доктор неуклюже обтирал её раны куском не очищенного от семян хлопка, смоченного в спирте, она смотрела на него задумчиво. Потом вдруг резко села, прищурилась и спросила:

      – А это вы моего мальчика осматривали? Кто-то же решил, что он мёртв?

      Врач несколько секунд переводил в уме её речь, потом осклабился и кивнул.

      – Я-я! Я смотрел. Мёртв был совсем. Пульс нет.

      – Так