Азенкур. Бернард Корнуэлл

христианский мир узнал о кровавых деяниях дьявольского отродья, французов! Твою повесть перепишут сотню раз и пошлют всем епископам и аббатам, всем христианнейшим королям и правителям – пусть знают правду о Суассоне! Пусть знают, как французы обходятся со своим же народом! Пусть знают, что Франция – обиталище Сатаны! – с улыбкой заключил отец Ральф.

      – Сатана и впрямь обитает во Франции! – раздался резкий голос позади Хука. – И должен быть изгнан!

      Развернувшись на стуле, Хук увидел у двери воина в черных латах, но уже без шлема, с влажными каштановыми волосами, чуть примятыми подшлемником. Молодой человек казался знакомым, хотя Хук не понимал, где мог его видеть. Как вдруг, заметив глубокий шрам у длинного носа, лучник бросился на колени перед королем, чуть не опрокинув стул. Сердце бешено колотилось от ужаса, почти как перед суассонской брешью, из всех мыслей осталась одна: вот он, король Англии!

      Генрих досадливым жестом велел стрелку встать, хотя Хук не сразу нашел в себе силы подчиниться. Король тем временем, протиснувшись между столом и стеной, заглянул в пергамент отца Ральфа.

      – В латыни я не так уж силен, однако суть ясна, – заметил он.

      – Подтверждаются все слухи, мой государь, – ответил священник.

      – А что сэр Роджер Паллейр?

      – Его убил этот молодой человек, государь, – указал на Хука отец Ральф.

      – Сэр Роджер нас предал, – холодно обронил король, – у наших людей во Франции есть свидетельства.

      – Теперь ему исходить воплями в аду, мой государь, – уверил его отец Ральф. – До скончания времен.

      – Прекрасно, – коротко кивнул Генрих, вглядываясь в страницы. – Монахини? Неужто?

      – Именно так, государь, – подтвердил отец Ральф. – Христовых невест подвергали насилию и предавали смерти, отрывали от святых молитв и отдавали на поругание. Мы едва верили таким рассказам, однако эта юная особа все подтверждает.

      Король взглянул на Мелисанду – та при появлении короля упала на колени вслед за Хуком и теперь трепетала от страха.

      – Встань, – велел ей король. Обратив взгляд к распятию на стене, он нахмурился и закусил губу. После короткого молчания он заговорил, в голосе послышалась горечь. – Они ведь монахини! Богу пристало о них заботиться, почему Он не послал ангелов, чтобы их охранить?

      – Возможно, Господь желал, чтоб участь монахинь стала знаком, – предположил отец Ральф.

      – Знаком чего?

      – Порочности французов, государь, и правоты ваших притязаний на корону несчастной французской державы.

      – Стало быть, мне назначено отомстить за монахинь?

      – Это не единственное ваше предназначение, государь, – смиренно ответил отец Ральф. – Однако такой долг возложен на вас в числе прочих.

      Генрих, постукивая по столу рукой в латной перчатке, задержал взгляд на Хуке и Мелисанде. Лучник осмелился поднять глаза и, заметив беспокойство на узком лице короля, удивился: он всегда думал, что монархи не снисходят до тревог и не знают сомнений