За стеной серого мира. Козина Екатерина

ты переезжаешь на третий этаж в седьмую комнату. Ты переоденешься в свое обычное платье, а это вернешь мисс Олин, чтобы через год она отдала его другой девочке, которой платье будет впору.

      – А я, мадам? Я смогу в следующем году вновь пройти отбор? – Рита бы никогда не заговорила без разрешения, но этот вопрос съедал ее всю дорогу, и больше терпеть девочка не могла.

      – Тебе голоса никто не давал. Сейчас ты одна из тех, кого презирают. Ты отверженная, не выбранная. Я вижу, как ты жаждешь услышать ответа, Рита, но получишь его только в конце. Тогда, когда я и собиралась тебе рассказать. Учись терпению и смирению. Они пригодятся тебе в будущем.

      Рита сжала руки в кулачки, но глаз не подняла. В кабинете было холодно, хотя на улице светило солнце, пробиваясь через слои туч. Это был редкий день, когда лучам удалось пробраться сквозь серую завесу смога над этим районом города.

      И почему-то именно этот день оказался таким плохим для Риты.

      – Теперь ты будешь выполнять работу в приюте. Пока ты маленькая, очень сложное и тяжелое тебе доверять нельзя. Иначе, повредив себе что-нибудь, ты потеряешь малейший шанс на семью. Да и рисковать имуществом приюта нам так же не хочется. Сегодня ты свободна. Но уже завтра получишь свое первое задание. И не думай отлынивать. Здесь не любят нахлебников. За детишек до пяти лет нам платят, но чем старше вы становитесь, тем меньше денег на вас тратит город. Так что, детка, мой тебе совет, приложи все усилия, чтобы выбраться отсюда.

      Рита кивнула. Она чувствовала себя покинутой и брошенной. Теперь рядом с ней не будет мисс Олин. Ведь она занимается детьми до пяти лет. Новая няня может оказаться очень злой и вредной, а как ее примут другие отверженные дети?

      – И отвечая на твой вопрос. Через год ты поедешь с другими отверженцами на смотрины. И сможешь вновь попробовать свои силы.

      – Но, мадам, ведь от меня ничего не зависит! Они не слушают наших рассказов, им это неинтересно!

      Директриса поджала губы и не отвечала несколько секунд, о чем-то размышляя. Конечно, ей было это все известно. Ведь, что бы она ни говорила на своих смотринах, ее не выбирали никогда. Ведь женщина почему-то жила здесь, а не за Стеной.

      – И, мадам, а почему с нами не ездили сегодня другие дети? Я знаю, есть еще около десяти отверженцев.

      – Они поедут завтра. Их слишком много, чтобы вести вместе с вами, вы просто не помещаетесь в один автобус.

      Рита подняла глаза. Они излучали живой интерес и какую-то крупицу надежды на лучшее.

      – А я? Я смогу поехать завтра вместе с ними?

      – Нет. Ты останешься здесь и будешь расставлять тарелки к обеду. Свой шанс в этом году ты уже использовала. А теперь ступай. Платье у тебя заберут. Твое повседневное уже лежит в седьмой комнате.

      Рита встала, поклонилась и вышла за дверь. Она теперь изгой. Брошенка. Отверженец.

      Теперь ее этаж – третий. Более холодный, чужой. Даже лестница на этот этаж скрипела чуть ли не на каждой ступеньке. Девочка поднималась медленно, боясь издать лишний звук.

      Рита несмело вошла в комнату номер семь. На нее