988. Роман Казимирский

избы, до которого у него дошли руки, был дощатый пол. Что бы ни говорили соседи, а ходить по земле, будучи в помещении, он не мог себя заставить. Выглянув наружу, он увидел Мефодия, того самого мужика, который накануне практически дотащил его до кровати.

      – Живой? – улыбнулся мужик, продемонстрировав отсутствие одного переднего зуба.

      – Вполне, – приветливо кивнул Марсель. – Я, похоже, опять вчера наговорил лишнего?

      – Да уж, много чего наплел. Но не переживай, мы привыкшие. Я по другому поводу.

      – Опять что-то стряслось?

      – Нет, тут такое дело… – Мефодий огляделся по сторонам и вдруг перешел на заговорщический шепот. – Большой человек к нам едет. Остановится переночевать.

      – Такой уж большой? – недоверчиво прищурился историк. – Или как в прошлый раз?

      – Что? Аа… Да нет, и вправду серьезный. Говорят, посланник греческий. К самому князю Владимиру.

      – А я-то здесь при чем?

      – Так ты у нас самый баечник, разве нет? Прибудет этот посланник на закате, мы его устроим, как следует, но перед этим гостя надобно угостить и разговорами развлечь. А кому, как не тебе, этим заняться следует? Вот меня Михайло и послал за тобой.

      – Ох уж мне этот Михайло, – Марсель недовольно нахмурился: ему совершенно не улыбалась перспектива развлекать какого-то залетного иноземца, каким бы важным и состоятельным он ни был. – А этот твой грек – он хоть по-нашему понимает? А то я сам, знаешь, в греческом не особо силен.

      – Да пес его знает, – пожал плечами мужик. – Может, понимает. А может, и нет.

      – Ладно уж. Пойдем к старосте. Может быть, он знает больше твоего.

      Вышагивая рядом с Мефодием, Марсель думал о том, что пора бы уже вымостить камнем отдельную дорогу от его дома к избе Михайло – настолько часто им приходилось пересекаться по внутренним делам селища. Знакомые, которых он встречал по пути, приветливо махали ему руками. Что ни говори, а его здесь если и не особо уважали, то уж точно любили. Историк довольно быстро привык к такому положению вещей, хотя оно в какой-то мере было для него новым. В прежней жизни его уважали за профессиональные навыки и статус, но любили ли? Вряд ли.

      – Здравствуй, Баламошка!

      – Как дела, Баламошка?

      – Давно не заглядывал к нам, Баламошка!

      – У меня медовуха созрела, Баламошка!

      Марсель кивал всем направо и налево, улыбаясь совершенно искренне. Неожиданно для самого себя он нашел себя именно здесь. Если отбросить в сторону всякие мелочи типа порядком доставшего ему прозвища, отсутствия водопровода и прочей ерунды, то он мог сказать с уверенностью, что был, в целом, счастлив.

      Подойдя к воротам центрального здания, он увидел Курьяна, который уже поджидал его, всем своим видом демонстрирую недовольство.

      – Что? – вместо приветствия спросил Марсель, считавший здоровяка своим другом и поэтому предпочитавший не допускать недомолвок между ними.

      – Вы